Слезы черной вдовы

Рука на ее запястье - теперь уже теплая рука ее отца - не тянула, Светлана сама шла вперед. Шла осторожно, с замиранием сердца, не в силах поверить, что происходящее - лишь сон. А если и сон, то он до того прекрасен, что пусть уж никогда не кончается! Там, впереди, за плечом отца, Светлана видела в солнечном яблоневом саду девчонку семнадцати лет в белом платье, которая со смехом вприпрыжку бежала за Сержем. Светлана ясно, словно это было вчера, вспомнила тот день: фройляйн Зойдель заперла ее в комнате, велев читать Евангелие от Матфея, а Серж, снаружи сломав засов на окне, помог ей выбраться.

И Светлана бежала, подбадриваемая его «Скорее, скорее!». Она видела и чувствовала то прошлое, будто наяву, будто снова оказалась там. Свежая прохлада охватывала ее все больше, Светлане было легко, словно она - былинка, летящая по ветру. Она мчалась вперед и не волновалась, что пути назад может просто не найти.

Да и к чему возвращаться, если позади нет ничего, кроме боли и страха? Если никто не ждет позади.

***

Надя открыла глаза, едва сестра отошла от ее постели. И похвалила себя, что так вовремя притворилась спящей - не то пришлось бы отвечать ей. А Надя не желала разговаривать, сестра этого совершенно не заслужила! Она лишь притворяется, что любит ее… перед Алёной, должно быть. Бог знает, зачем ей это нужно - Светлану никогда не поймешь.

Постель казалась жесткой и неудобной, Надя поерзала, пытаясь устроиться, и вдруг поняла, что не дает ей уснуть:

- Алёна, ты не могла бы переворачивать страницы потише! - Всеми силами она старалась не показать, как зла на горничную. - Ты меня разубедила, ужасно шумишь!

- Простите, барышня.

- Простите… - передразнила Надя, с усилием взбивая подушку. - Ты меня уже разбудила - теперь до утра не глаз не сомкну по твоей милости. И вообще - уходи к себе!

Та замешкалась, будто не зная, как поступить:

- Барыня велели при вас сидеть до утра… но, раз вам лучше, то я пойду.

- Да, мне совсем хорошо! - Надя нервно дернулась, снова переворачиваясь на другой бок. - Уходи! И дверь за собою закрой.

Горничная моментально - не прошло и полминуты - потушила свет, подхватила свои пожитки и убралась. Она даже виду не попыталась сделать, будто ее беспокоит здоровье Нади.

«Небось и ждала только, когда я ее прогоню. И шумела для этого специально. - От обиды Надя с головой накрылась одеялом, подобрала колени к груди и затихла, жалея сама себя. - И книжки еще читает… тоже мне грамотная. Лучше б делом занялась! Теперь точно не усну из-за нее».

Впрочем, через пять минут Надя уже спала вполне крепко.

А еще через час она очнулась - от холода, который через тонкое летнее одеяло подбирался к голым ногам. И сразу села на кровати, дыша через раз и прислушиваясь к каждому звуку. Но в ее спальне стояла тишина, и за дверью - ни звука. Будто весь дом вымер. Только сердце Нади билось слишком громко и часто, но она не могла понять, что ее испугало. Ей ведь даже сны в эту ночь не снились.

А в ушах отчего-то стояли последние слова сестры.

«Она будто прощалась… - невольно подумала Надя и поежилась сильнее. - Что еще пришло в голову моей сумасшедшей сестре?»

Не желая выбираться из-под одеяла, Надя попыталась лечь. Но перед глазами все стояло лицо Светланы - бледное, с заострившимися скулами и вечно заплаканными глазами. Такой Надя видела ее все последние дни.

«Она стала неважно выглядеть, - подумала Надя. - А что, если она и правда больна? А если она умрет? Как папенька…».

Против собственной воли Надя живо вспомнила похороны папеньки: ссохшееся желтое лицо на полушках и сложенные на груди руки. Только воображение ее навязчиво подрисовывало вместо папы - Светлану. Такую же измученную. Мертвую.

«Нет-нет, не хочу… Так - не хочу!».

Сама не понимая зачем, Надя тотчас опустила ноги на пол, долго и нервно искала под кроватью туфли, хоть какие-нибудь; потом еще плотнее закуталась в одеяло и выскользнула за дверь. О полицейских, расставленных по дому, Надя помнила, но ей казалось, что выглядит она вполне прилично - впрочем, едва ли она об этом вообще думала. Жизненно важным сейчас для Нади казалось немедленно увидеть сестру; убедиться, что возникший минуту назад перед глазами мираж - лишь игра воображения. Не может же Светлана в самом деле взять и умереть?!

Но, чем ближе Надя подходила к дверям Светланиных комнат, тем страшнее ей становилось. В коридоре стояли полутьма и холод - настоящий могильный холод. Свеча горела лишь в конце коридора, на столике возле поста караульного - да и та уж дотлела почти и, затухая, отбрасывала на стены жуткие беспокойные тени. Будто черные люди, заточенные коридорах старинного дома, танцевали какой-то бесовской танец.

Полицейского, если он и был здесь, Надя не видела в этом зловещем полумраке.

- Светлана… Светлана, открой, - Надя робко, боясь собственного голоса, постучала по двери кончиками ногтей. Потом поняла, что, если сестра спит - а спит она в дальней комнате, а не в будуаре - она ее не услышит. И, решившись, постучала по дереву костяшками пальцев - гораздо громче. - Светлана, открой, пожалуйста!