Сломанная кукла

Хамфри поднялся со стула и направился ко мне. Его выражение лица изменилось, все линии и морщины, покрывавшие его лицо, углубились, и именно тогда я поняла, что задела нерв. Я всегда так делала. Он занес руку и ударил меня по щеке, от пощечины мое лицо словно обдало огнем. Я рухнула на землю, чувствуя пульсирующую боль и глядя прямо на него.

Он опустился на колени рядом со мной.

– Теперь я тебе кое-что расскажу, но не потому, что ты спросила или, вернее, потребовала, а потому, что так хочу я. Поняла?

Я кивнула, потому что, если я хотела снова увидеть солнце или своего сына – у меня не было выбора.

Он медленно приближался ко мне, его дыхание щекотало мне мочку уха. Я вздрогнула от отвращения, но скрыла это, прекрасно понимая, что если он поймет, что вызывает у меня неприязнь, то это повлечет за собой еще одно избиение.

– Потому что женщинам нельзя доверять. Потому что женщины легко ведутся на славу и деньги. То количество силы, которое может получить Серебряный лебедь, было бы безграничным, потому что эта штука между твоих ног – слабость. Болевая точка. Это манит и отвлекает.

– Значит, ты делаешь это, потому что у нее будет слишком много власти?

– А-а, – ухмыльнулся Хамфри, – она поняла. Да, она также была бы слишком привлекательна для других Королей. Слишком, слишком привлекательна. Это невозможно, и поэтому у нас никогда не может быть Серебряного лебедя. Притягательна, как мирный лебедь, плывущий по воде, и смертоносна, как серебряная пуля.

– Что, если через несколько поколений кто-нибудь сумеет выжить? – спросила я, искренне беспокоясь о будущих Лебедях, так как велика вероятность, что их будет много. Но выживет ли кто-нибудь – это уже другая история. Я очень надеюсь, что кто-то из этого культа однажды проявит сострадание и спасет ее.

– Тогда она вырастет, мечтая лишь о том, чтобы она никогда не появлялась на свет.

– Ты угадал, ублюдок, – бормочу я, закрывая книгу и засовывая ее обратно под кровать. Иногда мне определенно хотелось никогда не появляться на свет, но что именно он имел в виду? Почему он был так уверен, что если кто-то из них останется в живых, то они пожалеют? Я могла бы сказать, что дело только в Хамфри и его мерзком характере, но что-то в его уверенности меня отталкивает. Моя голова раскалывается, напоминая о непростой ночи, и я соскальзываю с кровати, через силу таща свою непомерно уставшую задницу в ванную.

Включив кран, я жду, пока вода нагреется до обжигающе-горячей температуры, и захожу внутрь. Выдавив немного шампуня на ладонь, я наношу его на волосы и растираю, позволяя мыльной пене стекать на кожу. Я полностью погружаюсь в мысли о прочитанной главе, когда дверь в ванную распахивается, занавеска срывается, и предо мной оказывается Нейт, без рубашки и в серых спортивных штанах.

– Нейт! – кричу я, пытаясь прикрыть голое тело. – Уйди на хрен!

Он ничего не говорит, его зрачки расширены, а грудь вздымается с каждым новым вдохом.

– Ты бегал? – задаю я совершенно неуместный вопрос, заметив покрывающий его кожу блестящий пот.