-- Вы мне льстите, Вейриш, - усмехнулась она. - Это теперь, а в ранней юности я вполне могла бы попасться, был случай... Наверно, меня уберегло именно то, что я хорошо знала, как звучит искреннее признание, пускай и неуклюжее.
Воцарилась тишина, только сухие ветки потрескивали в костре. Скоро уже они должны были прогореть.
-- Зачем вы мне всё это рассказываете? - спросил я, когда пауза сделалась гнетущей.
-- Вам? Что вы, Вейриш, - покачала головой Фергия. - Я говорила вовсе не для вас.
-- А для кого?
-- Для того, кто ждет в темноте, - ответила она. - Не желает подойти к огню, но жадно слушает истории о чужой любви. Ну же, покажись, незнакомец! Мы не причиним тебе вреда, если ты не нападешь первым!
Клянусь, рубаха на спине у меня сделалась мокрой от холодной испарины, когда черный песок, который Фергия заботливо собрала в одну кучу, волшебным образом отделив от обычного, вдруг взвихрился, хотя ветер почти утих.
Черный смерч, прекрасно различимый на фоне звездного неба, подсвеченный костром, завис напротив нас, покачиваясь на месте.
-- Кто ты? - негромко спросила Фергия. - Я -- Фергия, это Вейриш. А тебя как зовут?
Я не успел ее остановить: опасно называть имена таким созданиям! Впрочем... таким -- это каким? Я не мог сообразить, что передо мной такое, хотя, казалось бы, многое слышал о чудесах пустыни. Хуже того, я не ощущал магии неведомого существа... или лучше было назвать его явлением?
-- Ты, наверно, не в состоянии говорить, когда пребываешь в таком виде? - продолжала Фергия. - Так может, примешь человеческий облик? Я слышала, духи пустыни способны на это, а ведь ты один из них, верно?
"Джаннай? Неужели они действительно существуют?" - мелькнуло в голове.
-- Ночь уже перевалила за середину, - сказала Фергия. - Третья ночь. Ты знаешь, что случится на ее исходе, верно?
Если это действительно джаннай, и если древние законы все еще действуют, он должен будет убить нас, чтобы остаться в живых, иначе поутру от него останется лишь горстка песка. Вдвоем мы, наверно, справимся с ним, но чего это будет стоить?
-- Я не хочу сражаться с тобой, - произнесла Фергия, неотрывно глядя на черный вихрь. - Лучше присядь у нашего костра и расскажи свою историю. Может, вместе мы придумаем, как тебе помочь?
На мое счастье, я снова лишился дара речи, а потому молча наблюдал за тем, как смерч, поколебавшись (в прямом смысле слова), вдруг начинает двигаться все быстрее и быстрее, и при этом уменьшаться, уплотняться, и так до тех пор, пока на его месте не очутилась... Женщина.
О, что это была за женщина! Наверно, в два моих роста высотой, если не больше, и соответствующего сложения, с кожей иссиня-черной, гладкой и блестящей, с непокорной гривой смоляных кудрей, перевитых золотыми цепочками, с огромными глазами, темными, как ночь, горячими, как сама страсть, с губами полными и алыми, и наверняка сладкими, как те самые злосчастные сливы из волшебного сада... Одежды на ней не оказалось, лишь золотые украшения: массивное ожерелье закрывало грудь, широкий наборный пояс обвивал талию, унизанные самоцветами цепочки свисали с него на бедра. На руках и щиколотках звенели браслеты, в ушах покачивались серьги с рубинами размером с кулак, на пальцах с длинными ногтями (а вернее сказать, когтями) сверкали перстни...
А еще она была ослепительно красива. Нечеловеческой, невозможной красотой, при виде которой нестерпимый жар желания охватывал всё тело, словно жидкий огонь струился по жилам, и...
Я ощутил мощный удар локтем под ребра и очнулся. Желание никуда не делось, но мне худо-бедно удалось с ним совладать, зато теперь внутри сжимался ледяной комок страха. И это у меня, а я все-таки дракон! Не представляю, как джанная действовала на обычных людей...
-- Присядь же и раздели с нами трапезу, - преспокойно сказала Фергия, будто явления таких существ случались в ее краях по три раза на дню и еще разок на ночь, перед сном, - если, конечно, ты способна вкушать нашу пищу.
-- Народ песков не принимает подобного, - неожиданно раздался ответ, будто ветер вздохнул среди барханов, - но я благодарна за приглашение.
-- Тогда, может, отведаешь фруктов? - Фергия потянулась за своей корзиной, в которой оставалось еще больше половины. - Вот, погляди, какие сливы! Правда, тут нет тех самых... Их больше нигде нет.
-- И не будет, - прошелестела джанная и действительно взяла красную сливу.
В ее огромных пальцах та казалась не больше гранатового зернышка, но -- я глазам своим не поверил! - вдруг начала расти, расти, пока не стала достаточно большой, чтобы джанная могла ее попробовать.
-- Как твое имя? - повторила Фергия.
-- Его больше нет, - был ответ.
-- Могу я тогда называть тебя дочерью песков?
Джанная медленно кивнула и взяла желтую сливу. В глазах ее отражались звезды, и мне вдруг почудилось... Нет, ерунда! Не могла же она сдерживать слезы!
"А почему нет?" - подумалось мне.
-- Что ты здесь делаешь, дочь песков? - тут же спросила Фергия и уселась, поудобнее скрестив ноги.
-- А ты, женщина с севера, и этот крылатый?