Смелая

Прослушивание для меня всегда было травмирующим. Как та сцена в коридоре, когда я была ребенком в секте. Вот как оно проходило: я иду по коридору, мое сердце уже колотится, и я чувствую одышку. На одной стороне может быть десять женщин, десять женщин на другой, на складных стульчиках под люминесцентными лампами. Каждая в маленьком платье и на каблуках или пытается подходить под роль, какой бы она ни была. Я чувствую прилив смущения, вытянув руку и попросив у судьбы дать мне роль. Ненавижу его. Ненавижу каждую минуту. Женщина дает мне еще попытку и пробует выбить меня из колеи. Похоже, как будто кожу тянут иглами, потому что я в стаде скота, и я вижу, с чем мне приходится сталкиваться.

Накануне вечером я много работала, чтобы запомнить две сцены из сценария, который написал какой-то посредственный мудак и счел, что его мысль была великолепна. Неважно, мне нужна работа. Я обязана кричать и рыдать ради роли. Я сижу в коридоре теперь с этими десятью или двадцатью другими актрисами и слышу приглушенные крики из кастинг-комнаты. Я стараюсь настроиться на слезы. Через час или около того подходит моя очередь. Они вызывают меня. Мое сердце начинает биться еще быстрее. Мои руки потеют, и моя грудь становится красной; я чувствую, как появляются красные пятна.

Я иду в маленькую квадратную комнату; там установлена камера, чтобы снимать меня. В комнате пять мужчин с режиссером женского кастинга и ассистентом за видеокамерой. Они, сидя полукругом, уставились на меня. Отвратительное дневное освещение. Интересно, как кто-нибудь когда-нибудь получает работу в таком свете. Я здороваюсь со всеми за тот крохотный промежуток времени, в который я должна произвести на них впечатление. Мои руки трясутся вместе со сценарием. Реальность такова, что за кулисами они, скорее всего, уже знают, кого они собираются снимать. Они делают предложения звездам, пока я на прослушивании; они продолжают прослушивание, чтобы иметь рычаги и, возможно, запасной план. Я знаю, что они ищут звезду побольше. Я все еще надеюсь на случай, если что-то не получается, может они выберут меня.

Я держу свой сценарий сцены в трясущихся руках на случай, если забуду слова. Я приступаю к съемкам. Я тоже начинаю рыдать и плакать в подходящий момент. Я думала о том, если кто-нибудь здесь, кто думает о том же самом, что и я? Правда потом, я думаю, что все же наверное нет, потому что они хотят быть здесь. Поскольку я была случайной актрисой, я не хочу быть здесь. Нахожу это мучительным, очень неловким, и я возмущена тем, что ко мне относятся как к скоту, как к одной из многих. У меня слезы катятся по щекам. Они просят меня сыграть вторую сцену снова. Это хороший знак? «Спасибо, Роуз, рад тебя видеть». Кастинг-директор отклоняет мою кандидатуру. Я пожимаю ей руку и говорю: «Благодарю. Ладно, пока». Все эти слезы и крики, я просто собираюсь их засунуть обратно в мое тело, мое бедное тело, которое не знает, что происходит или почему я углубилась в интенсивные чувства.

Теперь я должна пройти по коридору через толпу, пока актрисы пялятся на меня. Внутри я киплю. Иду по улице, ищу мусорное ведро, чтобы выбросить мои страницы сценария. Я всегда выбрасываю страницы сценария как можно скорее, потому что не хочу, чтобы меня видели актрисой, идущей по улице; я не хочу добавлять ещё что-то к моему стыду. Через два дня у меня другое прослушивание, и мне придется сделать это снова.

Меня послали на прослушивание на роль Татум Райли в предстоящем фильм ужасов, «Крик». Я надеялась, что меня больше не будут ни на кого класть. К счастью, были просто обычные крики, рыдания, и я сыграла достаточно хорошо. Позвонил мой агент и предложил 50 000 долларов за роль. Святая корова! Это были самые большие деньги, о которых я когда-либо слышала на моем пути. Мой адвокат подал встречное предложение в 100 000 долларов, а потом я бы получила 75 000 долларов, но мой адвокат потребовал 250 000 долларов. Это так взбесило главу студии, он заставил меня повторить пробы (снятое прослушивание) на роль еще три раза, хотя у меня уже было предложение. Мне показалось, что руководитель студии хотел унизить меня и наказать моего адвоката. Вот то, что они делают. Наказывают девушку за действия представителя.

Прежде чем я смогла повторить пробы, они наняли Нив Кэмпбэлл, актрису с темными волосами. Я подумала, о, Боже. Они никогда не наймут меня теперь, потому что у меня тоже темные волосы. Таковы правила игры. Я упомянула при блондине продюсере, что я думаю покраситься в блонд. Все глаза загорелись, Динь, Динь, Динь, потому что ты знаешь, ты может иметь несколько женщин на экране, только если они имеют разные цвета волос, потому что в противном случае они думают, что аудитория слишком глупа, чтобы отличать их друг от друга.