Смерть длиною в двадцать лет

Мигель не ответил и ждал. Я собрался обойти его, он хотел остановить меня, но передумал и пошел вперед, показывая мне дорогу. Через прямоугольный арочный проем мы прошли в столовую, обставленную громоздкой обеденной мебелью в стиле барокко, миновав противоположную дверь, вышли в тускло освещенную переднюю, где на стене висел дагерротип с изображением кошки, и оттуда прошли в библиотеку, которая была устроена скорее как гостиная со стульчиками в стиле Людовика XV, расставленными вокруг изящного стола в стиле чиппендейл. Огромный камин, несомненно, был украшением комнаты, но не выглядел так, будто им когда-то пользовались. Встроенные в стену стеллажи пестрели корешками дорогостоящих изданий. Вообще в комнате витал какой-то музейный дух.

Хлоя Роуз сидела на стульчике лицом к входу. Она принадлежала к совершенно иному женскому типу, нежели Вера Мертон. Ее красота вызывала в душе какой-то нервный трепет, от которого хотелось избавиться. На лице ее совсем не было макияжа, и глаза были красные от слез. Одета она была в синюю юбку длиной по щиколотку и в белую блузку с белой вышивкой.

Я снял шляпу и немного подождал, давая ей возможность прийти в себя.

– Ваши коллеги только что были здесь, – сказала она, и ее легкий акцент от меня не скрылся.

– Мисс Роуз, я не полицейский. Я частный детектив, которого вчера наняли защищать вас.

Я достал и протянул ей свою визитную карточку, но она даже не шевельнулась, чтобы взять ее, и я положил карточку на край стола.

– Значит, вы все знаете, – сказала она.

– Да. Это я нашел труп.

На глаза ее опять навернулись слезы, но она сумела сдержать их.

– Они сказали, что вы вроде бы должны были находиться здесь прошлой ночью. Похоже, тот факт, что вас здесь не было, теперь говорит не в мою пользу.

– Да, не в вашу, – согласился я.

– Шем спал с Мэнди. Это ни для кого не было секретом.

– И вас это обстоятельство ничуть не беспокоило?

Она посмотрела на меня, и глаза ее вдруг наполнились негодованием.

– Конечно беспокоило. Оно убивало меня! Но что я могла поделать?

– Вы могли уйти от него.

– О, как это легко со стороны говорить: «Уйди от него!»

– Я не сказал, что вам следовало уйти, я сказал, что вы могли бы уйти от него. И я не говорил, что это легко сделать.

Она снова сникла.

– А какое это имеет значение? Мэнди убита. И зачем сейчас говорить обо всех этих вещах?

– Надеюсь, полиции вы такого не говорили?

Она покачала головой, и в голосе ее снова появились звенящие нотки.

– Нет. Они просто расспрашивали меня, где я была. Снова и снова задавали один и тот же вопрос. Я сказала, что была здесь, но я не могу этого доказать. Поэтому меня теперь подозревают в убийстве. Боже! А я-то думала, что покончила с полицией!.. С полицией, со всеми этими тюрьмами… Я думала, что у меня теперь будет новая жизнь в этом благословенном городе.

Судя по голосу, она была на грани истерики. Мне тотчас же вспомнилась характеристика, которую дал ей Эл Нокс, теперь я и сам заметил в ней эту склонность к панике и слезливой меланхолии. Я сделал шаг в ее сторону, но удержался от того, чтобы положить руку ей на плечо.

– Вас никто не будет арестовывать. Мы просто хотим разобраться в том, что произошло. И как только разберемся, с вас снимут все подозрения.

Она посмотрела на меня так, словно только сейчас увидела меня.

– Мистер Фостер, что вы хотите? Для чего вы пришли?

– Для того чтобы защитить не только вас, но и себя. На студии меня сегодня утром уволили. Я не знаю, кого из нас двоих подозревают, может быть, даже обоих, но я хотел поговорить с вами, перед тем как решить, что делать дальше.

Вид у нее теперь был совсем испуганный.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Да вы не волнуйтесь. Это же моя работа, вам ничего делать не нужно. Не могли бы вы только рассказать мне, что такое вы говорили о полиции и тюрьмах? Это связано с чем-то, что произошло с вами во Франции?

Я думал, она сейчас опять примется пускать слезу, но ее как подменили. Она вдруг сделалась холодно-спокойной, и французский акцент стал резче, чем когда она пыталась контролировать его.

– Мой отец был взломщиком. – Тыльной стороной руки она вытерла сначала левый, потом правый глаз и продолжала: – Его убили в тюрьме много лет назад.

– Полиция расспрашивала вас о его смерти?

Она подняла на меня глаза.

– Это было очень давно.

Я сразу же представил себе, как сказалось бы это косвенное обстоятельство на деле, расследуемом Сэмьюэлсом, если бы ему довелось поинтересоваться у нее относительно этого другого убийства, но вслух я, конечно, ничего такого не сказал и просто спросил:

– У вас есть какие-нибудь документальные подтверждения тому, где вы были прошлой ночью?

– Я спала в своей постели, – сказала она.

– А сын вашего мужа? Он ведь живет в этом доме, не так ли?

– Шем отправил его обратно домой вчера, еще до того, как это все случилось.

– Ну тогда соседи? Может, они подтвердят, что вы не выходили из дома?