Смерть дублера

– Стало быть, Кэрри все-таки… – начала она и, не закончив фразы, осеклась, а Фокс лишь кивнул. – Очень хорошо. – Она облизнула губы. – И что с того?

– Сразу несколько вещей, мисс Йейтс. Для начала ваше странное поведение. Правда ли, что вы говорили с Тингли по телефону в восемь часов вечера во вторник?

– Да.

– И убеждены, что говорили именно с ним?

– Конечно. Это был его голос. И то, что он наговорил… Это просто не мог быть кто-то другой.

– Почему тогда… Я не спрашиваю, почему вы не рассказали об этом мне, ведь никто не обязывал вас делиться со мной хоть чем-то… Но почему не сообщили полиции?

– Не сообщила, и все.

– Почему же? – (Она молча смотрела на него.) – Почему? – не сдавался Фокс. – Вы достаточно умны, чтобы понимать, как важны подобные сведения для расследования убийства. Они жизненно важны. Вы хотели тем самым воспрепятствовать расследованию?

Мисс Йейтс смотрела прямо в глаза Фоксу.

– Вы только что сказали, – ровным голосом начала она, – что меня никто не обязывал делиться с вами раньше. Не обязана я делать это и сейчас. Но если я откажусь отвечать на ваши вопросы… Я не настолько глупа, чтобы думать, что на этом все и кончится, ведь Кэрри уже… – Мисс Йейтс поджала губы, но уже через секунду продолжила: – Вы спросили, хотела ли я помешать следствию. Признаться, ход расследования нисколько меня не волнует.

– Вам все равно, будет человек, убивший Тингли… ударивший его по голове и перерезавший ему горло… привлечен к ответственности или нет?

– Ну… Нет, мне не все равно. Думаю, любой нормальный человек не захочет увидеть убийцу разгуливающим на свободе. Но я знала, что, рассказав о том звонке, не смогу умолчать о предмете разговора, а я, как и любой другой, имею право сохранить свою гордость. В моей жизни была только одна вещь, которой я могла бы гордиться: моя работа. Работа и фабрика, тот бизнес, которому я посвятила всю себя без остатка… а последние двадцать лет успех всего дела зависел только от меня. Это известно всем моим подругам, всем, кто меня знает, и… что даже важнее, это знаю я сама. И вот, когда Кэрри… стоило мне услышать, что Тингли втайне подозревал меня и даже заставил шпионить за мной моих подчиненных… – В ее глазах что-то ярко вспыхнуло, но сразу погасло. – Я сама была готова его пристукнуть. Правда. И я отправилась бы туда, если бы не пришла Синтия Харли…

– Но не отправились.

– Нет, – с горечью бросила мисс Йейтс. – Не отправилась.

– И вы молчали о телефонном разговоре, не желая, чтобы кто-то узнал, будто Тингли приставил ваших подчиненных следить за вами.

– Да. Но возникла и другая причина, когда выяснилось, что Эми ударили по голове и она целый час пролежала там без сознания. Я этого не понимала раньше, не понимаю и теперь… но не верю, что она убила своего дядю или была как-то замешана в его смерти. Как я поняла, если станет известно, что в восемь часов Артур еще был жив, нашей Эми придется несладко. Вот вам вторая причина, хотя и не основная.

– Но, кроме того, – предположил Фокс, – должна была иметься довольно весомая причина рассказать о звонке. Разве нет?

– Не понимаю, о чем вы.

– Ну как же! Я говорю о вашем собственном положении. Вы сознаете, разумеется, что до сих пор числитесь у полиции в списке других подозреваемых. У вас нет алиби на тот отрезок времени, который они пока считают критическим. Не очень-то приятно знать, что вас подозревают в совершении убийства, когда стоит всего лишь рассказать о том телефонном звонке…

– Пускай подозревают! – фыркнула мисс Йейтс. – Если они всерьез видят во мне убийцу, что хорошего даст рассказ о звонке? Никто, кроме меня, не слышал голоса Артура Тингли, так почему полицейские должны мне поверить?

– Думаю, они могли бы заподозрить вас во лжи, – угрюмо глядя на нее, подтвердил Фокс. – Хочу сообщить, что в настоящее время в мои планы не входит рассказывать об этом полиции, и я не считаю, что Кэрри Мёрфи сделает это сама… Во всяком случае, не прямо сейчас. Как намерены действовать вы?

– А зачем мне рассказывать сейчас, если до сих пор я молчала? Если они сами узнают об этом, то придут и спросят, и тогда… Между прочим, я не доверяю ни Кэрри, ни вам.

– Не могу вас в этом винить. – Фокс поднялся. – После сегодняшнего я и сам себе не доверяю. Мое сердце на месте, но мозг где-то вне головы. Огромное вам спасибо. Не вставайте.

Однако мисс Йейтс, придерживаясь общепринятых правил вежливости даже к гостю, к которому не испытывает доверия, вышла за Фоксом в прихожую и открыла ему дверь.

Сев в машину, он доехал до Седьмой авеню и повернул к центру. Около Восемнадцатой улицы остановился перед рестораном, вошел и попросил официанта подать ему что-нибудь получше, но только не треску или цветную капусту. Фокс ни в коей мере не был безразличен к еде и даже в теперешнем, достойном сочувствия состоянии был способен определить, если бы ему подали что-нибудь несъедобное, но, покидая ресторан полчаса спустя, он не смог бы сказать, какому именно блюду обязан приятной тяжестью в желудке: запеченной цесарке или, допустим, тушеным бобам.