Смерть по-соседски

– Да чтоб тебя! – выругался я и, посмотрев в щелочку, увидел, как из дверей номера, где лежало три мертвых тела, выскочил одетый в черное мужик. Определив, откуда доносится крик, он прижался к стене, исчезнув из поля зрения.

– Ну, дура! – в сердцах сказал я и, подойдя к продолжающей орать горничной, ударил ее по лицу ладонью. Древний метод подействовал безотказно. Она не просто заткнулась, но и открыла свои коровьи глаза, из которых покатились крупные слезы.

– Молчи и, может, проживешь дольше меня, – посоветовал ей шепотом и вернулся к наблюдательному посту. Оказалось, вовремя. Человек в черном перебегал от одного номера к другому, держа в правой руке такой же пистолет с глушителем. Больше не слыша женского крика, он все равно подбирался ко мне все ближе, каждый раз осторожно трогая дверную ручку очередного номера. Нас разделяли всего несколько метров, но никаких гениальных мыслей в голову не приходило.

Я посмотрел на пистолет в своей руке и подумал, что как только он подойдет ближе, опорожню весь магазин, а там будь что будет. Неплохая мысль, учитывая, что других и вовсе не было. Возможно, так бы и произошло, если бы вдруг я не услышал громкие голоса, доносившиеся со стороны, которую по причине архитектурных изысков я не мог видеть. Судя по голосам, в мою сторону шли двое – мужчина и женщина, чей звонкий голос громко раздавался в тихом коридоре. Человек в черном остановился, убрал пистолет и пошел в сторону нашего номера. Какое-то время я видел его напряженную спину, и так и подмывало нашпиговать ее оставшимися в обойме пулями, но он вскоре скрылся за поворотом, а я вспомнил, что я не убийца. Прикрыв дверь, я устало опустился на пол.

Девушка смотрела на меня широко раскрытыми глазами (где-то я уже слышал такое!), уже не пытаясь кричать о спасении, карауле и убийстве. Я смотрел на нее и думал, что она будет свидетелем и опишет меня таким, каким видит – окровавленным, с большим пистолетом в руках. Надо было привести себя в порядок и, чтобы отвлечь ее от мысли, что сейчас, вот прямо сейчас она умрет, и ее молодая, полная перспектив жизнь оборвется в самом начале блестящего пути (кажется, я тоже начал читать чужие мысли!), я негромко пробормотал:

– Здесь есть аптечка?

– Аптечка?! Да, конечно! – Она рванула в одну из двух комнат, которые убирала, когда я ворвался в номер, и через пару секунд стояла возле меня, протягивая бинт и бутылочку с прозрачной жидкостью.

Я подумал, что с пистолетом я теперь не расстанусь, и попросил ее как можно ласковей:

– Помоги мне, пожалуйста.

– Что?! Да, конечно! Сейчас! – Она засуетилась, пытаясь открыть туго прикрученную крышку, но справилась с ней и, вылив прямо на моток бинта половину прозрачной жидкости, осторожно приблизила руку к моему лицу.

– Что это? – спросил я, скорее для поддержания разговора, в котором нуждался не меньше чем она.

– Перекись, рану обработать, – она заметно успокоилась, и ее движения показались мне довольно уверенными. Проверяя свою догадку, я спросил у нее:

– Ты учишься в меде?

Девушка так и замерла с поднятой рукой. Потом внимательно посмотрела на меня и, кивнув, в свою очередь спросила:

– А откуда вы знаете?

Я пожал плечами. Ее удовлетворил этот незамысловатый ответ, и она еще пару раз приложила ставший красным бинт к моей щеке.

– На вечернем. В училище. А днем здесь работаю. – И, словно оправдываясь, добавила: – Жить-то на что-то надо.

Что-то в ее ответе мне не понравилось, и, когда я посмотрел ей в глаза, то откуда-то появившаяся способность читать чужие мысли все объяснила. Она уже не выглядела затравленным волчонком, напротив, в ее взгляде читался некий призыв, который не увидел бы только слепец.

– Не сейчас, девочка. – Мне было не до любовных утех, тем более, что я являюсь ярым противником продажной любви. Хотя надо отдать должное, девушка была ничего.

– Вас правда… хотели убить? – спросила она, получив отказ, заставивший ее задуматься о мужчинах по-другому, не так, как она привыкла.

Я усмехнулся.

– Думаю, это по-прежнему актуально.

– Кто?!

– Можешь не верить, но я понятия не имею.

Девушка помолчала, продолжая обрабатывать мои раны, и вдруг спросила:

– Я могу чем-то помочь?

Я не знал, имею ли право использовать ее в такой ситуации, но выбора у меня было не больше, чем у мухи, попавшей в паутину, и согласно кивнул головой.

– Что надо сделать? – Она втягивалась в игру, которая, похоже, начинала ей нравиться. Бедняжка не подозревала, что пули не только больно ранят, но еще и убивают.

– Знаешь номер, где живет, – у меня в горле запершило, и я нарочито откашлялся, чтобы не выдать предательскую дрожь в голосе, – где жил большой такой мужчина?

– Конечно, это люкс!