Смерть по-соседски

– Никакой диск никому посылать мы не будем. Это глупо, к тому же… опасно. – Герман быстро взглянул на меня. – Послушай, есть у меня один человечек в Москве, не друг, но кое-чем обязан. Не хочу рассказывать, долго, да и ни к чему тебе это, просто я думаю, что он не откажет мне в некоторой просьбе.

Я заинтересованно посмотрел на него. Никогда не слышал, чтобы Герман с кем-нибудь общался в Москве, кроме меня, несмотря на то, что родом, как и я, он был с Таганки. С детства так повелось, говорили – мы не москвичи, мы таганские. Ну, сейчас этого уже не объяснить, но когда-то Таганка с ее воровскими понятиями вскружила головы многим юным романтикам, сломав судьбы и сами жизни. Давно это было, и воды утекло с тех пор – Марс можно озеленить. Но мы всегда это чувствовали – были и остаемся таганскими парнями, хоть никто из нас, хвала небесам, и не пошел извилистой воровской тропой. Поэтому я был слегка удивлен его внезапным откровением по поводу какого-то знакомого, да еще и чем-то обязанного ему.

– Интересно, – я выразил свои мысли одним словом. По-моему, ровно столько, сколько надо.

– Да, то есть нет. Ничего интересного. Просто человек попал в Амстердаме в плохую историю, и все могло бы закончиться для него плачевно, если бы мы не встретились. Короче, все у него с тех пор хорошо, он работает… – тут Герман задумался, но ненадолго, – служит в ФСБ, если снова не влип во что-нибудь. Насколько мне известно, по служебной лестнице он продвигается довольно уверенно.

Вот это да! Каков Герман-то! Имеет своего, как это сейчас называется, агента влияния и не где-нибудь, а в самой мощной структуре нашей бесконечной Родины.

– И кто он по званию?

– Капитан, но это было пару лет назад. У меня есть его номер… сейчас. – Он открыл электронную записную книжку, больше смахивающую на портативный ноутбук и, нажав пару кнопок, провозгласил: – Вот, прошу любить, а впрочем, можно и не любить – Семен Павлович Мурейко. Служебный, домашний, мобильный. – Герман торжествующе посмотрел на меня.

– Что? – спросил я.

– Ничего. Звоним?

– Валяй, – сказал я, нарочито небрежным тоном, но на самом деле мое сердце слегка прибавило в скорости. Хотя может тому виной было спиртное.

Герман придвинул к себе большой, стилизованный под кремлевский аппарат и набрал первый номер, затем второй, третий. После нескольких попыток он вдруг выругался:

– Почему я не могу набрать восьмерку?

Его удивление было таким наивным, что, несмотря на пережитое, мне стало смешно.

– Эх, ты, бизнесмен нерусский. Это же гостиница. Надо позвонить на ресепшен и попросить, чтоб открыли межгород.

– Но это же люкс! – Его возмущение было бы понятным где-нибудь в Европе, но не в России! – Я плачу за этот номер тысячу двести долларов в сутки, и у меня нет междугороднего выхода?!

Он достал из кармана свой мобильный и посмотрел на него.

– Черт, батарейка!

– Не кипятись, – я достал из кармана смартфон и протянул его Гере, – пользуйся.

– О! – Его удивление было искренним. – Что за модель, Валя?! Откуда? – И тут же, видимо, вспомнив рассказ о полковнике, спохватился: – Ах, да! Я и забыл!

Он вновь набрал номер Мурейко, а я встал, чтобы наполнить опустевший бокал, когда раздался стук в дверь. Вежливый такой стук.

– Ты ждешь кого-то? – Я смотрел на Германа. Он пожал плечами и, встав, направился к двери. Пока он шел, в моей голове крутились неясные мысли, и сам не зная почему, я подошел к проигрывателю и, вдавив кнопку выброса, успел подхватить мини-диск в момент, когда Герман уже стоял у двери, по-прежнему вглядываясь в дисплей телефона.

Я сунул диск под кресло, и, черт меня побери, если я знал, почему так делаю. Дальше все происходило как в замедленном кино. Вот Герман берется за позолоченную ручку, поворачивает ее, тянет на себя. Но вместо того, чтобы медленно открыться, дверь резко распахивается и, ударив моего друга в его широкую грудь, легко, словно котенка, отшвыривает в сторону.

Я застыл на мгновение, потом бросился вперед, будто мог успеть захлопнуть дверь, но, конечно же, не успел. В широкий проем грубо ввалились три человека и, словно бездушные роботы, быстро и деловито взяли нас в оборот. Точнее попытались взять. Я застыл под дулом пистолета с длинным-предлинным глушителем и не собирался испытывать судьбу, соревнуясь, кто быстрей, я или пуля. Другой навалился на упавшего с криком Германа и стал заламывать ему руки, а третий пробежал мимо меня в ванную. Краем глаза я видел, как третий выбежал из ванной, потом исчез в другой комнате, и тут-то все и началось. Лежа на полу, Герман умудрился отвесить нападавшему самую звонкую из когда-либо слышанных мною оплеуху. Отлетев на пару метров, мужик замер на полу, раскинув руки, словно сомлев от полуденного солнца.