Смерть после жизни (СИ)

На этот раз, хвала Эру, в платье, но воспоминания о недавнем были еще слишком свежи, поэтому отведавшие пива пригоряне начали шушукаться, а кое-кто и хихикать. Коричневое платье с зеленым корсажем на шнуровке плотно облегало стройную, на взгляд трактирщика излишне худощавую фигурку, уже изученную интересующимися во всех подробностях.

В жены девушек покрепче и попышнее во всех местах лучше брать, известное же дело. Такие здоровее, в хозяйстве полезнее и детишками порадуют без всяких проблем. А эту хромоножку соплей перешибешь, как она рожать-то будет, помрет еще.

— Привет, красавица, без платья тебе лучше! Прогуляемся?

Прежде чем трактирщик успел сообразить, что надо поскорее увести дурочку от греха подальше, пусть Линда в комнату еду принесет и все, что ей понадобилось, Бит Осинник успел сделать свое дурное дело. Более чем ожидаемо, но как же досадно, такой душевный вечерок намечался. Ну точно ведьма, одни от нее напасти.

— Нет… — харадримка, замерев на секунду, как будто сказанное дошло с некоторой задержкой, попыталась пройти мимо, неловко протискиваясь между столпившихся у стола приятелей Бита.

— Нет уж, подожди! — оглушительно захохотал совсем захмелевший Осинник, с силой хлопнув по столу пустой кружкой. И усадил девушку к себе на колени, резко притянув за талию. — Вот так, другое дело… — ладонь пакостника бесцеремонно легла ей на грудь, а вторая рука скользнула ниже, с явным намерением забраться под юбку.

Вот срамотища-то, как и впрямь последние времена наступают. Никогда еще такого не было в его трактире. Наркисс даже онемел от возмущения, если уж начистоту, репутация заведения и собственное доброе имя волновали его гораздо больше, чем чувства приблудной девчонки.

К ней Наркисс чувствовал необъяснимую неприязнь, одно только ее излучаемое даже со спины пренебрежение чего стоит, не улыбнется добрым людям, не кивнет. Сейчас вроде и живот подвело от голода, давненько она ничего не ела, и за душой ничего нет, кроме единственного платьишка, по доброте душевной купленного, а по лестнице шла с таким видом, словно ей тут все по гроб жизни задолжали, и вообще псы недостойные.

Поэтому от возмутительной выходки Осинника трактирщик ощутил в глубине души некоторое злорадство, в чем, разумеется, никогда бы не сознался. И, похоже, не он один.

— Нет! — повторила харадримка, вырываясь. Презрительное выражение наконец сошло с ее лица, сменившись явной растерянностью. — Пусти!

— Ах ты, сучка! — пропустив неожиданный удар собственной кружкой по голове, достаточно сильный, чтобы из нее выбило все похабные мысли, Бит влепил девчонке пощечину и сбросил на пол. И тут же глухо замычал, внезапно потеряв твердую почву под ногами.

Бродяжник, занесенный нелегкой именно сегодня после долгого отсутствия, играючи поднял его за шиворот, несколько секунд подержал, пристально глядя в глаза… Осинник сразу сник и заметно приуныл, что-то бормоча. Потом дунаданец хорошенько встряхнул пьяницу, также молча и без всяких усилий донес до входной двери и, распахнув ее ногой, выбросил за порог.

— Не бойся… — чуть ли впервые на памяти Наркисса слегка улыбнувшись, Бродяжник протянул руку так и оставшейся сидеть на полу харадримке. Ударилась она на этот раз легко, но вставать почему-то не торопилась. — Он больше к тебе не подойдет.

Сделав многозначительную паузу, Бродяжник обвел взглядом присутствующих. Хихикать и сплетничать всем почему-то расхотелось, да и про поздний час как-то сразу вспомнилось. Девушка медлила, молча разглядывая своего спасителя, ее бледные щеки заметно окрасились румянцем.

— Не бойся, — повторил следопыт, улыбнувшись на этот раз еще шире, и легко поставил ее на ноги. — Тебя как зовут?

Девушка напряжённо задумалась, как будто вопрос оказался очень трудным.

— М… Ме… Морин.

Ну, хвала Эру, имя у нее теперь есть, хоть и странное какое-то.

— Пошли, я провожу тебя… ты здесь живешь?

Подоспевший Лавр Наркисс постарался вкратце объяснить Бродяжнику суть дела.

— Ты есть хочешь?

— Надо бы ей поесть, да, — перебил трактирщик, вытирая пот со лба. — Три дня ничего в рот не брала, только лежала и бредила на непонятном языке. Мы уж стали думать, помрет-таки.

Морин (не так ее окликали в своё время спутники, совсем не похоже) все это время молча разглядывала Бродяжника, никак не реагируя на трактирщика. Наркиссу даже обидно стало.

Скажите какая, хоть бы спасибо вымолвила. Будто пустым местом считает.

— Принесите ей еду, и выпить что-нибудь, — распорядился Бродяжник. — Идем? — обращаясь уже к девушке, он протянул ей руку и тут же нахмурился: — Что у тебя с ногой? Это Осинник?

— Нет, Финголфин, — словно совсем не думая о смысле сказанного, произнесла Морин.

Трактирщик ничего не понял, но, судя по тому, как рассмеялся Бродяжник, это была хорошая шутка.

— Как много ты, оказывается, знаешь, и шутить уже можешь. Это хорошо. Пошли! — Бродяжник взял Морин под руку, но она вдруг резко побледнела и пошатнулась, прижав ладонь ко лбу. — Ей срочно надо поесть, — нетерпеливо повторил Бродяжник, легко подхватив девушку на руки. — И вина принесите быстро, или пива.