Смерть, ритуал и вера. Риторика погребальных обрядов

Переместимся в Норвегию. На одной из картин Эдварда Мунка изображена семейная сцена домашней смерти. На стуле сидит уже мертвая старуха. Зритель видит только его спинку и пустую кровать с растрепанным постельным бельем, а также выражение лица каждого выжившего: пожилого вдовца, взрослых детей и их супругов. Тревога, напряжение и облегчение по-разному отражаются на них. Картина передает отчаяние, а не осознание естественного завершения жизни человека на домашнем смертном одре. Нет и идеализации домашней смерти. Место, изображенное на картине, просто перекликается с домом как ареной многих жизненных событий, часто напряженных, стрессовых и конфликтных, — эта тема характерна для многих картин Мунка и наиболее известна по «Крику». Дом как место боли всем был знаком в прошлом, не в последнюю очередь потому, что до конца ХХ века многие роды также происходили дома и нередко сопровождались смертью, будь то ребенка или матери.

Больничная койка

В современных городских обществах все чаще люди не только рожают, но и умирают в больнице. Некоторые видят в этом часть медикализации смерти, процесса, в котором врачи и медсестры начинают контролировать аспекты жизни, которые ранее находились в сфере компетенции семей и индивидов. Такая смерть, конечно, была тесно связана с болезнью и с идеей контроля над болезнью, что в конце концов стало означать «контроль» над смертью. Здесь «контроль» — странное слово, поскольку оно действительно применимо к таким проблемам, как боль и другие аспекты функционирования человеческого тела, в то время как неизлечимая болезнь ведет человека к смерти. Использование обезболивающих часто также влечет за собой «непредвиденные последствия» — смерть, поскольку препараты, контролирующие боль, снижают жизненные функции пациента. Некоторые утверждают, что «смертное ложе» является уже не местом «естественной» смерти, наступающей в свое время и обычным путем, а местом медикализированной смерти. Для кого-то это совершенно нормальный способ смерти родственников, но другие считают такое положение вещей «неестественным» и менее достойным.

Действительно, само понятие «достоинство» все чаще выступает на передний план, по мере того как религиозные убеждения о загробной жизни теряют значение. Религиозная идея индивида как вечной идентичности хорошо послужила тому, чтобы придать домашнему смертному одру определенную степень святости, что отражено в библейском тексте, используемом на традиционных христианских похоронах: «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно». Именно эти слова использовал библейский Иов (1: 21), узнав, что его сыновья и дочери погибли. Идея, что «лишение жизни» любого человеческого существа является грехом, основывалась на том, что эта власть принадлежала только Богу, а современные дискуссии о самоубийстве и эвтаназии связаны с принятием, отклонением, квалификацией и секуляризацией этого предположения. Прежде всего, эвтаназия отражает рост чувства личной свободы, прав и свобод человека, а также осознание выбора, выражающего все это. Таким образом, место смерти, будь то дома или в больнице, отражает сложную ситуацию, в которой пересекаются личный выбор, выбор семьи, а также возможности и недостатки медицинских услуг; тем не менее эти дебаты нужно поместить в контекст общества потребления, где выбор является сущностью идентичности. Эта дискуссия сосредоточена не только на умирающем человеке, но и на выживших родственниках, у которых есть собственные представления о том, что хорошо для них, а что нет, в долгосрочной перспективе. Эта проблема также связана с оценкой конфиденциальности, сопряженной с правами человека и индивидуализмом.

Хоспис

Во второй половине ХХ века одним из основных мест оказания помощи умирающим стал хоспис. Этот факт, конечно, говорит о возрождении прежних религиозных институтов, где заботились об умирающих. Прекрасным примером из XV века является великий Отель-Дье в Боне в Бургундии, во Франции. Этот католический локус больше не функционирует в прежнем качестве, но там сохранился просторный зал, вдоль стен которого находятся палаты с кроватями для больных и умирающих, а в глубине помещен алтарь. Это один из лучших примеров священного антуража для смерти. Над алтарем размещен шедевр ван дер Вейдена, изображающий воскресение из мертвых и Страшный суд, — подходящая сцена, которую стоит иметь перед глазами тем, кто болен и может умереть.