Смерть, ритуал и вера. Риторика погребальных обрядов

В коммунистической отсылке к «Родине-матери», в традиционном христианском утверждении «верной и несомненной надежды на воскресение», в современном мусульманском описании смерти единоверца как «ответа на призыв Господа», например, мы видим свидетельства об общих мирах смысла и высшей значимости, будь то в этом или в ином мире, а также об определенной степени авторитаризма. Из этого очевидно, что, хотя термин «секулярный» относится к устранению влияния традиционных религиозных идей, он может охватывать и коллективную философию, и коллективные ритуалы, проводимые авторитетными лидерами, как происходит с коммунизмом. Похожая ситуация наблюдается, например, в Великобритании, где Британская ассоциация гуманистов готова направить представителя для проведения похорон тем, кто не желает совершать религиозные обряды. В 1995–1996 годах, к примеру, на Британских островах было проведено около 3000 таких церемоний. По-видимому, эта тенденция усиливается: как отмечалось в главе 14, в 1999–2000 годах было проведено около 4000 обрядов.

Гуманистические похороны, конечно, не безмолвны. Жизнь умершего утверждается и празднуется в уместном, учитывающем смерть, ключе. Прежде всего, на первый план выходит индивидуальность мертвых, их жизнь с достижениями подробно описывается, как и значимые отношения в различных кругах, выстроившихся вокруг человека при жизни. Их может быть немного, как в случае с близкими или более дальними родственниками, или они могут быть обширными, включая дополнительные круги друзей, коллег по работе, соратников по профессии, членов клубов досуга и хобби.

Гуманистическая поминальная служба, предоставленная Американской гуманистической ассоциацией, начинается со слов: «Давайте будем честными со смертью. Давайте не будем притворяться, что она меньше, чем она есть… разлука… печаль… горе. Но давайте не будем притворяться, что смерть — это нечто большее, чем она есть на самом деле. Это не полное разрушение. Пока сохраняется память… это не конец любви… радости… и смеху»[746]

. Обряд, использующий символику зажженной свечи, включает обращение: «Помня лучшее о человеке, вспоминая ее лучшие качества, уважая ее принципы, ценности и мечты, которыми она руководствовалась в жизни, мы проникаемся некоторыми из достоинств Джейн, чтобы мы сами могли быть более благородными в грядущие дни». Обряд включает чтение из Сенеки: «В присутствии смерти мы должны продолжать петь песню жизни», в то время как заключительное «Благословение» включает слова: «Пусть и мы в этот день вновь зажжем в своих сердцах признательность за дары жизни и других людей… Возвращаясь к рутине своей жизни, идите с любовью, и пусть с вами пребудет мир».

Это убедительный пример того, как секулярный подход к ценности человека как части сообщества становится основой для обращения смерти в свою пользу. Использование слов против смерти в смысле извлечения выгоды из моральных принципов, которых придерживался покойный, очень широко распространено. В некоторых частях света оно подчеркивается использованием хвалебных речей, что в последнее время более популярно. Например, Австралия недавно стала свидетелем быстрого роста того, что часто называют похоронами, ориентированными на жизнь, когда человек, обученный публичным выступлениям, драматургии и т. п., говорит об умерших и создает ритуал, в котором эта жизнь воспроизводится. Такие похороны, ориентированные на человека, меняют сильную в некоторых христианских традициях склонность рассматривать личность и индивидуальность умерших как минимально значимые в погребальных обрядах. Традиционный христианский акцент на грехе, божественном милосердии и загробной жизни имеет тенденцию обесценивать земную жизнь, вероятно на том основании, что она является пространством греха, а не сферой удовольствий. Прощение прошлого, а не благодарность за наслаждение имело приоритет в ритуале. Характерное обозначение — «похороны, сфокусированные на жизни» — отражает идею ретроспективного воплощения идентичности, которую мы обсуждали в главе 2 и которая подходит многим в современном «безопасном» обществе больше, чем традиционный мир великих религий, рассмотренный в предыдущих главах.

Итак, у нас есть ответ на первый вопрос этой главы. Секулярные образцы похоронных ритуалов могут преуспеть, помогая людям осознать значение завершенной жизни и, что не менее важно, жизни в более широком смысле. В антропологическом плане хвалебные речи или различные комментарии, сделанные семьей и друзьями во время жизненно важных событий, относятся к версии того, что было названо «церемониями определения» или «стратегиями, которые предоставляют возможности быть увиденными в собственных терминах, собирая свидетелей своей ценности, жизнеспособности и существования»[747]. Здесь важен мотив «жизненной силы», уходящий корнями в жизнь умершего человека, которая теперь представлена в памяти скорбящих, а не в некоем теологическом утверждении божественного покорения смерти.

Постмодернистские личности и смерть