Смерть служанки

— Отлично понимаю. Но я хочу вам напомнить, что ваши распоряжения действительны только в пределах Сити. Я предпочитаю жить в Бэнксайде, где мне достаточно моих кембриджских полномочий, хотя я не буду притворяться и утверждать, что это незаслуженное наказание не нанесет мне большого урона. Но уверяю вас всех, я не успокоюсь, пока вы не восстановите мою лицензию.

— Пустые угрозы, доктор Форман, пустые угрозы, — заметил президент. — Оставьте нас. Нам нечего больше вам сказать.

Саймон с тяжелым сердцем спускался по ступенькам под лучи неяркого солнца. Что ждет его в будущем? Впервые он пожалел, что Элайзу не выудили из Темзы где-нибудь в другом месте, не в Бэнксайде.

Глава 10

Приливы на Темзе

Несколькими днями позже Маркус Такетт вернулся из Кента в мрачном и раздраженном настроении. Удар лишил лорда Такетта речи и парализовал левую сторону, что, по словам его лечащего врача, означало, что он может протянуть еще несколько месяцев или получить второй удар в любую минуту. Следовательно, он должен быть готов отправиться в Кент на длительный период, чтобы побыть с отцом.

— Отец все еще составляет свое последнее завещание с адвокатом, — сказал он Оливии, — а у нас никаких надежд на внука, разве что ты понесла в течение этого последнего месяца.

— Вряд ли в этом следует винить меня, — огрызнулась Оливия.

— Да уж точно не меня, — ответил Маркус в своей обычной недовольной манере. — Я уже начинаю думать, что женился на бесплодной женщине. Я больше тебе скажу. В Кенте есть две девицы, которые родили от меня незаконнорожденных, один еще сиську сосет. Значит, Оливия, тут все дело в тебе.

— Мы женаты всего четыре месяца, — горячо возразила она, — еще рано о чем-то говорить. Но раз уж ты так беспокоишься, то должна сказать, что я консультировалась у опытного врача. — Сначала она собиралась сказать, что это был Саймон Форман, поскольку Маркус находил доктора забавным, но в связи с действиями отца, это сейчас было бы неразумно. Ни отец, ни Фрэнсис Даун не сумели скрыть своего ликования, получив ответ на жалобы сэра Уолфорда от сэра Томаса Монктона и президента Королевского колледжа врачей. Сэр Томас сообщил, что вызвал Формана и в свете новых данных объявил ему, что считает дело закрытым, а президент Королевского колледжа официально информировал торговца, что доктор Саймон Форман лишен лицензии на медицинскую практику в Сити Лондона.

— И что сказал тебе этот врач? — поинтересовался Маркус.

— Он сказал, что с моей стороны глупо беспокоиться так рано, некоторые молодые жены не могут забеременеть несколько недель и даже месяцев.

— Одна из моих девиц залетела после того, как мы всего один раз покувыркались, — угрюмо сообщил он. — И я старался в первую брачную ночь, да и в другие тоже. — Он оглядел ее с ног до головы. — Должен сказать тебе, что до нашей помолвки мне доводилось слышать немало слухов относительно твоей добродетельности, вернее, отсутствия оной. Но размер твоего приданого и брачный договор вполне устраивал моего отца, который заставил меня отбросить сомнения и считать слухи ложными. Но это не повлияло на остальное. Отец ждет новостей о внуке до своей смерти.

— Тогда давай надеяться, что мы сможем такие новости ему сообщить, — сказала Оливия и удалилась, раздумывая, что, даже если она и забеременеет, нет никакой гарантии, что это будет мальчик.

За последние два дня погода значительно улучшилась, и она отправилась в сад за домом. Еще не все цветы распустились, но на тропинке приятно пахло тимьяном и полынью. Она вытерла платком скамью и села. Мысли путались. Большую часть своей жизни ей удавалось манипулировать событиями себе на пользу, но теперь она чувствовала, что просто плывет по воле волн и ничего не может поделать.

Ее рождение глубоко огорчило отца и не только потому, что он надеялся на сына, но и потому, что с той поры мать удалилась от него и вела жизнь полуинвалида, предоставив воспитание Оливии нянькам в деревне. К счастью, сэру Уолфорду удалось смириться с мыслью, что Оливия будет его единственным ребенком. Кроме того, он видел, что она необычна, умна и красива. После нескольких лет жизни в поселении сапожников он купил большой дом рядом с Бишопсгейт и привез ее с собой в Лондон, наняв ей в гувернантки разумную женщину. Он также сам занимался с ней, дав ей основные знания, при этом она оказалась такой способной ученицей, что вскоре превзошла его.

От нового учителя она узнала, что у нее способности к языкам, что, с точки зрения ее отца, могло быть полезным, так как он сам не говорил ни на одном языке, кроме родного английского. Таким образом, дочь, которая могла говорить по-французски и по-итальянски была очень кстати, когда его навещали иностранные торговцы. С возрастом она стала полезной и в других областях, поскольку леди Барнес редко выезжала из Стратфорда-Сен-Энн, а он нуждался в хозяйке, когда принимал гостей.