Смерть старателя

— Хвощева, начальника управления, помню. В ту пору я главным инженером на Синеке работал. Ехал он к нам на прииск с секретарем райкома и по дороге увидел шурфовку вдоль ручья Голодный. Сразу: «Кто разрешил? Разбазаривание средств и прочее». Я не стал директора подставлять, взял инициативу на себя. Меня уволили. А потом эту долину отрабатывали четыре года, хорошее золото взяли. Ладно, чего старье вспоминать… Короче так, у меня начальник участка срочно отправился в отпуск. А там либо молодежь, либо бывшие сидельцы — мужики неплохие, но порой, как полудурки, то напьются, то перессорятся. Давай, Аркадий Федорович, принимай командование.

— Так я горняк без образования, семь классов и курсы горных мастеров.

— Да я тоже только в сорок лет заочно институт осилил. Образование — это хорошо, когда навык есть… Пару месяцев, выручай, ведь самый разгар сезона.

Молчание Цукана принял за согласие. Обрадовался и одновременно огорчился, что не может пригласить их в гости, потому что жена заболела и надо ее в Усть-Омчуг свозить на обследование. На том и расстались, привычно обещая оторваться по осени в мужской компании, как только схлынет сезонная чехарда.

— Если не помрем к тому времени… В санаторий на Талую меня вновь отправляют. Силикоз замучил, — пожалился Маркелов.

Назаров не стал говорить глупых слов, лишь приобнял друга, обхлопывая по спине с привычным: ничего, прорвемся.

На участок «Бодрый» Цукан приехал с главным инженером. Ручей Игуменский так же делил поселок на две части и так же на взгорке стояли бараки бывшего лагерного пункта 14 дробь двадцать пять и те же сопки… Но запустение и разруха проглядывали всюду. Некогда рудник Колово, а теперь участок прииска «Большевик» умирал. Десятка два семей старожилов остались в надежде, что вот-вот снова начнутся работы на месторождении «Пионер», куда уходила мимо них через перевал дорога. Много домов пустовало, особенно в заречной нижней части. Работала только начальная школа. Стадион рядом с ней завалили отработанной галей и эфилями[2]

.

Народ решили собрать в клубе перед началом второй смены. Переехали по броду ручей, который разливался по весне широко и привольно и гнал свои мутные воды в Теньку. Встали возле насосной станции — она снабжала весь поселок питьевой водой. Дежурная — женщина пожилая, безбоязненно накинулась на инженера.

— Вентиль сифонит, пускатель у насоса барахлит. Две недели прошу починить — и никого. Спецовку выдали огромного размера, хожу, как чучело. Жуть!

И понеслось, поехало, участок небольшой, но словно беспризорный ребенок, у каждого наболело по самый верх.

Главный инженер слушал, кивал, а когда гвалт стал невыносимым, выдал длинную тираду в пень и колоду, сказал: «Насильно никого не держим. План по золоту вы закрыли на две трети. Дешевле заморозить участок». И народ сразу притих.

— Аркадий Федорович Цукан — ваш новый начальник участка. Все вопросы к нему.

Цукан поднялся, прокашлялся, выдал первую свою директиву: специалистов прошу остаться, с остальными познакомимся по ходу работы.

Когда подъехали к первому прибору, он заметил, как плохо изготовлен приемный бункер, гидровашгердный лоток сверху не перекрыт козырьками для уменьшения потерь при разбрызгивании пульпы, поэтому тяжело работать за гидромонитором, песок улетает поверх щита, да и установлен прибор кособоко. Надеялся, что главный инженер тут же сделает замечание, а он отмолчался, и Цукан понял, что жизни легкой не будет, тут нельзя постромки рвать и особо не умничать. Придется самому впрягаться коренником. За свою жизнь насмотрелся на разных «руками водителей».

Кратко переговорил с мастерами, бригадирами и с привычным присловьем: утро вечера мудренее, отправился обживать чудом сохранившийся дом директора рудника.

На следующий день с утра Цукан в брезентовой робе вместе с бригадой взялся переустанавливать гидровашгерд. Провозились до вечера, прибор со стороны загрузки обшили листовым железом, бульдозером создали заново отвал из песков и гали, чтобы транспортировать к бункеру пески. Когда пришло время опробовать вашгерд и заняться смывом, обозначился мастер-механик по фамилии Степанцов, и сразу наехал на бригадира: че-е это вы тут затеяли?

— Ну, вот дождались главного специалиста…

Механик не сразу сообразил, что перед ним в грязной робе и сапогах — начальник участка, вскинулся с упреками: нашурудите тут, а мне потом отвечать.

— С завтрашнего дня, ты больше ни за что не отвечаешь! — сказал Цукан с улыбкой, не повышая голоса. — В насосной бардак, промприборы толком не оборудованы, бульдозер стоит без помпы и еще командира из себя строишь? А ку-ку не ху-ху, товарищ Степанцов! — не сдержался Цукан, выдал гневную тираду, за что потом себя укорял, понимая, что дал лишний повод Степанцову написать жалобу на самоуправство и нецензурную брань.