Смерть в прямом эфире

– Идем, шокируем ее окончательно, – Хави протягивает руку другу. – Она не сможет загнать тебя в угол, если ты будешь танцевать.

– Не подставляй меня, – лицо Маркуса застывает маской, но голос звучит твердо, хоть и тихо.

Хави прекращает ехидно улыбаться, словно показывая себя истинного, скрытого за ухмылкой: обнажает все нервы и вены, все нежные и уязвимые места, поддерживающие в нем жизнь. И произносит с напором:

– Ни за что на свете.

– Все будут глазеть на нас, – говорит Маркус, но берет руку друга.

– Они в любом случае будут глазеть.

Они выходят на танцевальную площадку, где несколько пожилых пар покачиваются под непримечательную музыку конца девяностых. Хави шепчет что-то приятелю, вызывая у него смех, удерживая внимание. Вместе они составляют отличный дуэт.

Однако соседи отшатываются, словно боятся заразиться. Вот только чем? Радостью? Весельем?

Вэл чувствует себя как никогда одинокой. Отец умер, но еще до того она была предоставлена самой себе. Ее мать жива, но совершенно не интересуется дочерью. А когда она завершит здесь свои дела, когда выяснит правду о произошедшем, то пока не представляет, что предпримет дальше. Отомстит за Китти, если это вообще возможно?

А потом, выполнив цель? Что останется? И кто останется?

Вэл оборачивается и видит позади Айзека. Он удерживает ее взгляд своими прекрасными глазами, увеличенными линзами очков, после чего увлекает на танцевальную площадку и удерживает уже в объятиях. На несколько минут ладонь перестает зудеть, а мысли улетучиваются. Вращаясь возле Маркуса и Хави, Вэл смеется, и они все образуют круг. Музыка сменяется на более энергичную, и бывший актер начинает показывать всё, на что способен. Он отлично танцует, отчего становится еще веселее.

Внезапно мелодия обрывается. Мэр поднимается на ступени около дверей, держа микрофон.

– Добро пожаловать всем присутствующим! Для меня настоящее удовольствие видеть здесь вас сегодня, на торжестве, посвященном первому шагу к возвращению качественных программ для детей. Или, как мы любим говорить: к возвращению программирования качественных детей.

Хави закатывает глаза, а Маркус выражает свое отвращение, но так тихо, что его слышат только друзья. Вэл оглядывается по сторонам, пытаясь высмотреть Дженни. Та уже спешит в их направлении, как ни странно, преследуя женщину, чье платье можно назвать скорее ночной сорочкой, чем вечерним нарядом.

Мэр продолжает вещать:

– На этом долгожданное воссоединение…

– Ты! – выкрикивает полуодетая женщина, указывая пальцем на Вэл. Незнакомке даже не приходится прокладывать себе путь, так как все расступаются перед ней. Она невысокая и хрупкая, словно птичка, но когда хватает девушку за плечи, то вцепляется не хуже соколицы, выпустившей когти. – Ты всё испортила! – слюна так и брызжет изо рта. – Ты виновата…

Дженни пытается оттащить женщину, но та вырывается и делает бросок, расцарапав лицо Вэл ногтями и заставив ее отшатнуться, чтобы защититься от нападения.

Бешеным взглядом она обводит окружающих.

Не считая друзей, все в зале замерли. Никто больше не пытается приблизиться к ним. Никто не достает телефоны, чтобы позвонить в полицию или хотя бы записать видео. Все просто наблюдают. Даже мэр с микрофоном в руке не произносит ни слова, старательно натянув маску безразличия, хотя Вэл готова поклясться, что в его глазах мерцает мрачное одобрение. Как и у прочих зрителей. Видимо, они так и не простили ту, кого считают виновной в закрытии программы. Но кто эта бешеная фурия?

Дженни выбрасывает руки, обхватывает ими вырывающуюся женщину за шею и притягивает ближе к себе.

– Мама, пожалуйста! Пожалуйста, прекрати!

* * *