Смерть в Раю (СИ)

Дик ответил, что супруга его обожает именно оттого, что понятия не имеет, какой он. На самом деле Морис просто шутил. У них с Бертой сложилась замечательная счастливая семья и отношения развивались по обычному сценарию – сначала были: любовь, страсть, потом свадьба, потом общие дети. Именно дети удерживают брак, когда любовь перерастает в привычку, а страсть остаётся приятным воспоминанием юных лет. Ты смотришь на своих детей и видишь в них продолжение себя и будто забываешь о собственной жизни, о том, что ты ещё не стар, что в мире существует куча интересных вещей, которых ты не попробовал, ощущений, которых не испытал. Бергот никогда не хотел для себя такой судьбы, но всё равно немного завидовал Морису, ведь все эти недостатки семейной оседлой жизни ему компенсировали: теплота, взаимовыручка, понимание и единство родных людей. Мало кто из гомосексуалистов мог похвастаться подобным. Жизнь гея скоротечна как жизнь бабочки, а любовь короче, чем ночь. Многие пытаются бороться с этим, ищут родственную душу, пытаются создавать семьи, но везёт на самом деле единицам. Проходит время, тело дряхнет – и вот, ты оборачиваешься, а тебе уже сорок, ты не привлекателен и не молод, и ты одинок как никогда. Лазар старался не думать об этом, потому что все люди имеют привычку не думать о том, что их действительно пугает. Сегодня он спал тревожно, ворочаясь с боку на бок и сквозь поверхностную корку сна слыша, как одна ритмичная музыка сменяет другую. В пять утра наступила долгожданная тишина.

***

Пасмурное утро двадцатого ноября началось для Лазара вполне привычно: пару минут он повалялся в постели, потом сделал зарядку и принял душ. Позавтракать Бергот решил в баре, в который он спустился ровно в десять часов. Для раннего утра в гей-притоне тут оказалось шумно и, стоя за границей бамбуковых занавесок, Лазар решил на минутку присмотреться к присутствующим. Не выспавшийся Фокс на большой поднос сгребал со столов посуду и таскал её на кухню, за ним повсюду по пятам ходила Сьюзи. Сегодня она выглядела как-то по-домашнему, но шерстяное тёмно-зелёное платье с широким воротом ей шло. Попутно Крам просматривала какие-то бумаги и, хмурясь, что-то выговаривала рыжему бармену, от чего тот временами забывал про посуду и начинал объясняться с ней, активно жестикулируя руками. Сьюзи держалась так невозмутимо и уверенно, что Лазар невольно улыбнулся её выдержке. Войдя в бар, он присел за стойкой, после чего принялся изучать меню, изредка поглядывая на двух мужчин, сидящих на диванчике у стены. Они пили чай, разговаривали вполголоса, разглядывая с любопытством Бергота. Впрочем, один из них был довольно молод, к тому же знаком Лазару – тот самый красавчик-брюнет, которого месяц назад он променял на невзрачного Стайлера. Второго мужчину Бергот видел впервые, но уже мог точно сказать, что этот лысоватый блондин тридцати, тридцати пяти лет, крепкий и высокий, работает здесь охранником, и зовут его Давид Стоун. Именно он обнаружил первым труп Астайле. Вот уж с кем бы Лазар с радостью переговорил. Он едва успел развить эту мысль, когда хастлер поднялся с дивана и мило улыбаясь, подошёл к нему.

– Приве-етик, – вкрадчиво протянул он, разглядывая Бергота как кот лакомый кусок мяса. – Откуда в этом царстве хаоса и греха такой милашка?

– Из полиции, – посмаковав слова, со встречной улыбкой ответил Лазар, и хастлер озадаченно присел на соседний стул.

– Опять расспрашивать об Астайле?

Разочарование, постигшее этого красивого парня, столь сильно ощущалось, что Берготу невольно захотелось подшутить над ним. Он отложил меню и повернулся к хастлеру всем корпусом, заметив, что взгляд того откровенно скользит по его губам и шее, по краю ворота свежей белой сорочки.

– Да нет, я тут просто живу, со вчерашнего вечера. Лазар Бергот, следователь по особо важным делам. – Бергот улыбнулся и протянул хастлеру руку, которую тот пожал робко, немного замешкавшись. – Моя комната рядом с комнатой Оржа.

– Саша Ромов. Можно – просто Алекс… Постой-ка, – хастлер торжествующе щёлкнул пальцами и хитро прищурился, – лицо твоё мне знакомо. Ну, конечно же! – воскликнул он. – Я вспомнил! Ты заходил к нам недавно. Точнее к Стайлеру. Ну и, как тебе с ним, понравилось? – хастлер положил локти на барную стойку и кулаком подпёр подбородок, выражая сильную заинтересованность, которая Бергота, признаться, не столько озадачила, сколько смутила.

– А это важно? – вежливо поинтересовался он, протягивая руку к плечу Ромова и бережно убрав маленькую белую ниточку, прилипшую к тёмно-синей облегающей водолазке, гармонично сочетающейся с джинсами. Хастлер и полицейский – их общение постепенно превращалось во флирт, но они оба понимали, что Лазару нужна информация, а Александру симпатичный постоянный клиент.

Хастлер хитро проследил за рукой полицейского, потом неторопливо поднял на него свои изумительно-красивые карие глаза и соблазнительно улыбнулся.

– Нет, в общем-то, – сказал он сладко, и Бергот мог поклясться, что это было предварительное согласие на всё.