Смерть в театре

Чтобы оказаться за своим столом, Шансу Темпесту не нужно было проходить через приемную и комнату секретаря. Он сразу уселся в кресло и принялся за почту, уже разобранную мисс Дженсон, не забыв один раз нажать кнопку электрического звонка — сигнал секретарше, что он на месте. Два звонка означали вызов.

Набивая трубку, он взял папку Валери Волмера с эскизами костюмов для Люси Тауэрс к новой пьесе. Просматривая ее, он не смог удержаться от возгласа негодования, совершенно искреннего.

Люси вела себя накануне на примерке весьма неэтично. Шансу казалось, что в его ушах до сих пор стоит глубокий, властный, взволнованный голос Люси:

 — Но, дорогой мой, это было бы превосходно для цирка, но не для такой изысканной комедии... Могу сказать только одно: костюмы непристойны!

А Валери Волмер, не отходивший от мольберта чуть ли не до восхода солнца, в полном смысле слова подскочил, услыхав ее критику. Можно не сомневаться, что, в конечном счете, выиграла битву она, поскольку автор сопротивлялся весьма робко!

Вошла Дженсон. Шанс поднял глаза от зажигалки он как раз прикуривал трубку — и сказал:

— Ведь я дал всего один звонок, Джейн. Или я ошибся?

— Я подумала, мне стоит вас предупредить. В приемной сидит некий мистер Хандлей, который хотел бы вас видеть. Он ждет с того момента, как открылась контора.

Шанс нахмурил брови.

— Хандлей? Я его не знаю.

— Мистер Джеффри Тауэрс Хандлей,— отчеканила мисс Дженсон. Глаза у нее при этом хитровато поблескивали.— Я решила, это имя вам что-то скажет. Ему лет двадцать, брюнет, очень красивый, не то нервный по природе, не то чем-то взвинченный. За полтора часа он выкурил целую пачку сигарет.

Глаза Шанса округлились.

— Сын Люси?

— Вы хотите заставить меня сказать это вам? Мне понятно, к чему вы клоните... Так вы примете или нет мистера Джеффри Тауэрса Хандлея?

— Да. через пять минут. Скажите, кроме той ерунды, что вы мне положили на стол, да еще жалоб и протестов Валери Волмера есть другие проблемы?

— Джо Розен отказывается освещать пьесу, если вы не увеличите ему плату.

— Ну что ж, пусть Розен зайдет ко мне после Джеффри Тауэрса Хандлея. Вы говорите, он красивый брюнет, Джейн? То есть не похож на Люси?

Шанс посмотрел на портрет, где во весь рост была изображена белокурая, изящная Люси.

— Он с таким же успехом мог унаследовать внешность отца,— сказала Дженсон.

Да, отец был героем... Ну, ладно, сбейте-ка немного спеси с сыночка, Джейн. Пусть он наберется терпения и подождет.

 - Сделаю это с большим удовольствием,— совершенно серьезно ответила секретарша.

Итак, в то августовское утро Шанс Темпест мимоходом вспомнил о смерти, но не об убийстве, конечно. О таком кошмаре он не мог еще и подумать.

Глава III

Романтическая любовь Люси Тауэрс и Рекса Хандлея оборвалась трагической гибелью Хандлея через несколько месяцев после их свадьбы. Это случилось в Китае и стало сенсацией дня, превосходным материалом для репортажей, заполнивших первые страницы газет.

Герой — Рекс Хандлей!

С первого же появления в романтическом фильме Люси своей страстной игрой покорила публику. Ей тут же предложили главную роль в картине с драматическим сюжетом, которая должна была сниматься в Китае. Актриса поехала туда осенью 1937 года и там познакомилась с Рексом Хандлеем. Подробностей их романа Шанс не знал, так же как и не знал, был ли Рекс моряком или летчиком-добровольцем. Наш мир, который колеблется в своих симпатиях от десятилетия к десятилетию, тогда восхищался революцией во главе с неистовым и злобным Чан Кай-Ши. Сейчас все изменилось. Но как бы там ни было, Рекс воевал на стороне правого дела. Превосходный тип гладиатора, ас, герой с глазами, устремленными в синеву неба... До той минуты, пока не повстречался с Люси.

Тут его глаза навсегда оторвались от небесных далей, так он был очарован Люси. Суровый малый, он сразу же предложил ей выйти за него замуж, поклялся в вечной любви, но наотрез отказался вернуться на родину до конца войны: он завербовался, и слово его нерушимо.

Будь Люси иной, для нее их «медовый месяц» закончился бы одновременно со съемками в Китае, ну а Рексу пришлось бы дожидаться конца той авантюры, в которую он ввязался. Но он недооценил свою Люси: после съемок она спокойно заявила, что порывает с Голливудом, с Бродвеем, с целым светом и остается только для Рекса Хандлея. Их обвенчал китайский миссионер, и начались дни безоблачного счастья. Но — увы! — менее чем через десять месяцев после свадьбы Рекс Хандлей не вернулся из полета. Совершенно разбитая, нравственно опустошенная, Люси возвратилась в Соединенные Штаты. Там у нее осенью 1938 года родился сын — Джеффри Тауэрс Хандлей.

На следующий год Люси вернулась в театр. Она жила с сыном у своего отца, известного юриста Дарвина Тауэрса, вместе с почти столетней бабушкой Адой Тауэрс и младшей сестрой Анной.