Смерть за добрые дела

Отчет об истории перехода права тоже не настораживал. Действительно, получил в наследство. Предыдущий хозяин – Самоцветов Николай Павлович.

Можно, конечно, продолжать. Выяснить, кем Николай Павлович приходился Зевсу и все ли чисто с завещанием. Но даже если что-то не так, вряд ли это имело отношение к смерти Асташиной, поэтому Полуянов решил пока в дебри не забираться.

А имеются ли у Анатолия Юрьевича проблемы с законом?

Поиск по судебным производствам – ожидаемо – результата не дал.

Приставы тоже претензий к нему не имели.

Оставалась единственная возможность – пробить по официальной базе МВД.

Селиванова настораживать просьбой не стал – попросил помощи у молодого участкового (тот был большим поклонником Диминых «Несерьезных новостей»).

Парень развеселился:

– Тебе про баранов на МКАДе писать надоело?

Но пообещал: в течение дня выяснит.

* * *

Мамуля с вечера (как почти всегда в последнее время) перебрала и утром готовила им завтрак бледная, злющая. Саша старался держаться от нее подальше, а вот Андрюшка осмелился высказать претензии, что в каше пенки. И получил. Мамаша разоралась. Хлопьев на замену, как требовал младший, не дала. Да еще и пообещала:

– Карманных денег в этом месяце не получишь.

– Почему? – возмутился Андрюша.

– Ракетку вчера кто сломал? Твои карманные на новую пойдут.

– Тогда вообще теннисом заниматься не буду! – истошно завопил мелкий.

И, к огромному удовольствию Саши, получил от маман подзатыльник. Заревел, бросился прочь из кухни. Обычно мамуля в таких случаях давала задний ход и бежала за ним успокаивать, но сегодня с места не двинулась. Обратила хмурый взор на старшего.

«Сейчас и мне за что-нибудь прилетит».

Но родительница вдруг спросила:

– Ты хотел бы в Канаду поехать?

– А… зачем? – растерялся.

– В академию хоккейную.

– Конечно! Но батя ж не пустит!

– Ладно, – буркнула. – Иди в школу.

«Чего это она такая добрая? Похмелиться, что ли, успела?» – подумал Саша.

Учеба прошла как обычно: нудно и с двойкой по алгебре.

Но когда пришел после занятий на тренировку – новые чудеса.

Его вдруг перебросили из никчемной четвертой «пятерки» сразу во вторую! Значит, реальный шанс в следующей игре на поле выйти!

– А что это вы вдруг? – спросил робко у тренера.

Тот усмехнулся:

– Да сказали мне, что недооцениваю тебя.

– Кто сказал?

– Не важно, – сдвинув брови, добавил сурово. – Так что уж прояви себя на поле. Один косяк – обратно в запасные улетишь.

– Вы не пожалеете! – заверил Саша.

И пахал рьяно: сделал две голевые передачи, одну шайбу забил.

Друзья-соперники ржали:

– Что это с тобой сегодня? «Электронку» с озверином покурил?

А он только загадочно улыбался. Неужели «Кайрос» все-таки работает?!

* * *

Участковый позвонил Диме уже через пару часов:

– Судимостей у твоего клиента нет. Но в махровом восемьдесят пятом он проходил свидетелем по сто семнадцатой статье старого уголовного кодекса.

– Это… изнасилование? – вспомнил Дима.

– Да. Часть третья. Девятиклассники с малолеткой позабавились. Двоих осудили. А твой сухим из воды вышел, хотя сначала тоже подозреваемым проходил.

– Ничего ж себе! – не сдержался Полуянов. – А уголовное дело можно посмотреть?

– Давно в архиве. Не оцифровано.

– И еще очень нужно имя потерпевшей узнать!

– Ты понимаешь, что я по несовершеннолетним не могу разглашать?

– Да ладно! Она уже давно выросла.

– Толкаете вы меня, товарищ журналист, на должностное преступление, – заворчал участковый.

Но в мессенджер сообщение сбросил. Милина Марина Геннадьевна. Одна тысяча семидесятого года рождения. На момент преступления девочке всего пятнадцать лет было.

Имелась и фотография. Дрянного качества, черно-белая. Потерпевшая. Белокурая. Очень испуганная.

И лицо ее почему-то показалось Диме смутно знакомым.

* * *

После тренировки Саша привычно двинул было к автобусной остановке, но услышал за спиной истошный автомобильный сигнал. Обернулся и обалдел. Матушкин «Порше». Что это с ней сегодня? В последний раз за ним год назад приезжала.

Сел в машину, спросил:

– А кто ж Андрюшеньку с тренировки забирает?

– Ножками дотопает, – хохотнула. И заботливо добавила: – Садись лучше назад, там тебе еда всякая вкусная в пакете.

После льда есть всегда хотелось зверски, но обычно Саша терпел до дома, чтобы невеликие карманные деньги на дорогущий буфет ледовой арены не тратить. А тут вдруг такой сервис – и покормят, и довезут.

Закинул сумку с хоккейной амуницией в багажник, уселся, заглянул в пакет. Батюшки! Даже марка печенья та самая, что любил в детстве, – матушка, оказывается, не забыла.

Налетел на еду. Мать в привычной своей агрессивной манере вклинилась в поток. Показала средний палец «жигуленку», который сама же и подрезала. Строго спросила:

– Ты можешь хотя бы неделю с отцом не скубиться?

– Если он тебя тронет – молчать не буду, – твердо ответил Саша.

– А сейчас надо. Я на мозг ему капаю про Канаду, так что прояви гибкость. Сама тоже постараюсь не нарываться.

– Да батя и на пустом месте всегда придумает, до чего докопаться.

– Что делать? – вздохнула печально. – Он нас содержит. Надо терпеть.

– Не стану я терпеть.

– Пожалуйста! Ради меня. Попробуй.