Смертельный рейс

Сосновский шел назад, размышляя, стоит ли ему возвращаться в дом, в котором его поселили. Вот уже четыре дня ему обещают встречу и деловой разговор с представителями РОВСа, как теперь оказалось, запрещенного японской оккупационной администрацией. Непонятно, от чьего имени отправлялись в Советский Союз диверсионные группы для вредительства на перегонной трассе Алсиба. Верить бывшим белым офицерам, с которыми он контактировал, не стоило. Судя по всему, они работали по указке японской разведки. Организовать переброску в СССР нескольких диверсионных групп, активизировать в районе Якутска резидентуру? И все это без разрешения японских кураторов, не имея силы, власти и денег? Нет, ребята, судя по всему, диверсии организовывали японцы силами белой эмиграции. И не все в этой белой эмиграции понимали, кто кукловод. Знали только старшие чины. А вот кто меня сюда выдернул? И для чего? Скорее всего, эти люди уже пожалели о своем решении и теперь просто отдадут меня японской разведке. Просто кто-то хотел и правда наладить контакты с подпольем в СССР.

– Михаил Юрьевич! – Сосновский повернул голову и увидел в приоткрывшейся двери чайной Перегудова. – Не ходите туда! Вам нельзя!

– Что такое, Андрон? – Сосновский подошел к двери и внимательно посмотрел в лицо своего помощника.

– Там за вами пришли, ждут вас там, – торопливо заговорил Перегудов. – Я не должен вам помогать, иначе мне несдобровать. Вы меня только не выдавайте. Держите!

Он протянул Сосновскому 13-зарядный бельгийский браунинг.

«Кажется, надо верить», – подумал Михаил. Его мысли полностью соотносились с этими событиями. Он вошел в чайную, Перегудов захлопнул дверь.

– Там дверь в подсобное помещение и низкая дверь в соседний переулок, – зашептал Андрон. – Прощайте, не поминайте лихом.

Перегудов приоткрыл дверь, выглянул на улицу и выскользнул наружу. «Черт, – подумал Михаил, – как же нелепо идти на поводу у других, когда и не веришь им толком, и ситуацию до конца не понимаешь. Никакой инициативы и непонятно, как поступать».

Тихо ворча на себя самого, он прошел через чайную в ее кухонную часть и нос к носу столкнулся с двумя японскими полицейскими. Те, видимо, хорошо знали в лицо того, за кем охотились, потому что тут же с криками кинулись на Сосновского, пытаясь на ходу достать оружие.

Вот тебе и засада! Сосновский ударил первого японца рукоятью пистолета в лицо и резко захлопнул дверь, почувствовав, как дверное полотно ударило второго японца в лоб.

Он бросился бежать к выходу на главную улицу, на ходу вынимая магазин из пистолета и убеждаясь, что он полон. Сзади грохнул выстрел. Несколько посетителей чайной поспешно полезли под стол.

Если тебя ждет засада, то идти туда, где тебя ждут, нельзя. Там все готово к захвату. Надо прорываться назад или идти в любую другую сторону. Не может быть все обложено так, что не проскочить. Но откуда Андрон узнал, что я пойду по этой улице? Повезло или он тоже замешан? Или это очередная игра?

Михаил выскочил на улицу, пряча пистолет под полой пиджака, и побежал в противоположную от рынка сторону. Почти сразу же из переулка к нему кинулись двое. Он даже не разглядел их лиц: то ли японцы, то ли русские. Но они были с оружием. Сосновский дважды выстрелил в незнакомцев, заметив, что один из них упал.

Через несколько шагов он свернул на другую улицу, потом еще и еще. Когда убегаешь, лучше долго не оставаться в пределах прямой видимости. Вслед могут хорошо прицелиться.

На перекрестке Сосновский снова свернул и оказался в малолюдном квартале. «Нельзя этого делать, я плохо знаю город. Не успел изучить».

Черная машина, крытая брезентом, неслась прямо на него. Сосновский заметил, что свернуть в его сторону она резко не сможет – небольшая сточная канава не позволит проскочить колесу. Японец за рулем смотрел на русского, оскалив крупные зубы.

Сосновский сделал несколько шагов навстречу, потом резко отпрыгнул в сторону, через канаву. Водитель рывком повернул руль, но машина уже пронеслась мимо и со страшным грохотом врезалась в столб.

Сосновский снова побежал по улице. И на углу замер. Метрах в тридцати от него, на перекрестке, стояли пятеро японских солдат. Они сразу схватились за винтовки, двое опустились на колено. Залп был дружный, несколько пуль выбили искры из булыжной мостовой под ногами.

«Суки, по ногам стреляют, живьем хотят взять».

Михаил отпрянул за угол, потом высунулся и поднял руку с пистолетом. Пятеро японцев с винтовками в руках бежали в его сторону. Сосновский трижды выстрелил и снова бросился бежать. Сначала за угол, потом, перемахнув через забор, он пробежал по крыше приземистого домика, спрыгнул в сад. Кажется, окраина. И не стреляют.

«В двоих я точно попал. Не бегут следом. Из винтовок они бы меня точно сняли в два счета».

Машина вылетела из-за угла, поднимая столб пыли. «Теперь прыгать некуда. Я открыт», – со злостью подумал Сосновский, но, прежде чем он поднял руку с пистолетом, машина успела остановиться. Водительская дверь распахнулась, показалась голова Анастасии без шляпки и вуали.

– Садитесь быстрее, а то я устала вас искать!