Смертельный рейс

Комната в помещении мастерских на аэродроме, в которой жил и работал метеоролог, была заперта. Комендант аэродрома рассказал, что Почетаев сразу предложил обойтись без квартиры или общежития. Он прекрасно устроится у себя, в служебном помещении. Проснулся – и сразу на работе. Тем более что сводки предстоит принимать круглые сутки.

Дверь открыли запасным ключом. Шелестов вошел первым и осмотрелся. Комната в двадцать квадратных метров с большим окном. В дальнем углу раскладушка с постелью, накрытая старым шерстяным одеялом. У окна стол, на газете алюминиевая кружка, вилка, чайная ложка и засохший бутерброд с соленой рыбой. У другой стены деревянные стеллажи со всяким техническим хламом, в первую очередь деталями радиотехники, метеоприборами. Связки старых электрических проводов, какие-то лампочки, верньеры. На нижней полке – паяльник. Шелестов потрогал – холодный. Да и судя по бутерброду, хозяин не был здесь дня два. И пол давно не метен.

– Кто у нас специалист по радио? – спросил Шелестов приехавших с ним солдат. Один из них шагнул вперед. – Посмотри, что тут у него в хозяйстве интересного.

Максим прошелся по комнате. Так, теперь надо понять, чего здесь не хватает. Чего может не хватать. На гвозде у двери висит пальто на вате. Теплое. Ботинки коричневые, поношенные, но крепкие. Тоже стоят у двери. Человек работает метеорологом, работает с аппаратурой, он часто выходит на улицу, на метеоплощадку. Здесь у него анемометр, показывающий скорость ветра, термометры. А еще на дальнем краю аэродрома есть метеополигон. Там ведутся более серьезные наблюдения. Если человеку по работе часто и подолгу надо бывать на улице, то в хозяйстве у него обязательно есть свитер, теплые шерстяные носки, резиновые сапоги. Какой-нибудь брезентовый плащ или накидка от дождя. Но ничего подобного в комнате не было. Значит, он взял это с собой, когда ушел. Еще вчера. И ушел он явно не в город погулять.

– Товарищ Шелестов, – позвал солдат, – есть радиопередатчик.

В этот момент в комнату вошел Буторин, опрашивавший на улице механиков, работников мастерской и самого коменданта.

– Вчера вечером его здесь видели в последний раз, – сказал он, снимая шапку и приглаживая ежик на голове. – Вчера ушел, сука. А у вас тут что?

– Да вот, передатчик, – кивнул на стеллаж Шелестов. – И какова его мощность? Любительская поделка или серьезное оборудование?

– Никак нет, – возразил солдат. – Это коротковолновая рация, просто без кожуха, но в рабочем состоянии.

Солдат щелкнул тумблером, и на разобранной панели загорелась лампочка. Рядом на стеллаже на лежащей шкале дрогнула стрелка. Шкала была соединена с передатчиком проводами.

– Это что? – показал на шкалу Шелестов.

– Шкала настройки частоты, – ответил солдат и положил руку на массивное ребристое колесико. – Этой рукояткой можно настраивать…

– Стой, не трогай, – схватил солдата за руку Максим. – Значит, сейчас на шкале частота, которой пользовались в последний раз. На прием передатчик настроен или на передачу?

– На… прием, – подумав, ответил парень.

Шелестов взял с полки наушники. Стал слышен четкий прерывистый писк. Шелестов повернулся к Буторину и кивнул на передатчик:

– А если это оборудование настроено на радиомаяк самолета, совершившего аварийную посадку? Если Почетаев удирал так поспешно, что оставил на шкале частоту, на которой искал сигнал радиомаяка? Надо проверить ориентацию на местности. Откуда идет сигнал.

Через час в кабинет Гончаренко пришли радиоинженеры. По их мнению, сигнал был устойчивым, но постепенно слабел. Наверное, садятся батареи. Еще пара суток, и ничего не будет слышно. Это говорило о том, что радиомаяк подключен не к авиационным кислотным аккумуляторам. Те сохраняют заряд и могут питать пеленгатор очень долго. Видимо, кто-то боялся разрушения энергопитания самолета и устроил пеленгатор на автономном питании. А его запас ограничен по времени.

– Направление? – потребовал Шелестов и подошел к карте.

– Без определения треугольника ошибок сказать точно нельзя, – ответил инженер. – Но мы думаем, что направление – вот сюда. Это берег озера Мюрю. Хотя назвать это место озером можно довольно условно. Это цепь озер, то сливающихся, то разделяющихся в зависимости от сезона. Ну и болота, конечно. В целом местность там довольно ровная, при определенном мастерстве совершить аварийную посадку вполне возможно.

– Ну что, Федор Силантьевич, – Шелестов повернулся к Гончаренко, – давай нам людей, человек пять. Мы пойдем с Буториным. Коган здесь, на связи. Ему еще работать по пособникам, улики искать.

– Завтра утром будут вам снаряженные люди и рация, чтобы по пеленгу идти, – кивнул Гончаренко.