Смертельными тропами

Я подхватил ее на руки и осторожно спустился с печи.

— Диоген, лечи!

Филин кинул в Марусю пару сгустков, но она покачала головой.

— Здоровье полное.

— Это снежить, — сказал вдруг Серега. — Я видел, как одна из тварей цапнула Амазонку. Правда, ледяная корка, как у других, не появилась.

— Значит, у нее другая реакция на укус, — со знанием дела заявил Морпех. — Рокот, выведи ее на улицу, пусть подышит свежим воздухом.

— Василис, тормози!

Изба встала как вкопанная, и мне едва удалось удержать равновесие. Распахнув дверь ногой, я огляделся. Мы находились на широкой тропе посреди леса. Деревья высокие и вроде бы на древодемонов не похожие. Монстров не видно. Решив, что место подходящее, я помог Марусе спуститься по лестнице.

— Вон там пусть посидит, на поляне с ромашками, — посоветовала Василиса.

Маруся легла на траву, прикрыв глаза рукой. Ребята высыпали наружу и теперь стояли в стороне.

— Ну как, легче?

Не успел я договорить, как Маруся застонала. На ее лице и руках выступили красные пятна. Они быстро темнели и за считанные секунды превращались в небольшие язвы.

— Ей здесь только хуже! — воскликнула Катюша.

Я взял Марусю на руки и побежал обратно в избу. Снова уложил на печь, Диоген подлечил ранки, и ей стало немного лучше.

Видимо, все эмоции были написаны у меня на лице, потому что Верлим строго сказал:

— Рокот, не психуй. Надо идти дальше, маги монастыря наверняка знают, как это лечить. Без них мы точно не справимся.

Пришлось согласиться, и Василиса тронулась в путь. От былого веселья не осталось и следа. Все притихли, лишь время от времени перешептывались. Я постоянно заглядывал на печь. Маруся то дремала, то смотрела в потолок, а при виде меня отворачивалась. Чувствовалось, что ей тяжело находиться рядом со мной, и я прекрасно понимал, почему.

Так прошел почти весь день. Солнце уже клонилось к закату, когда Серега, сидевший у окна, вдруг воскликнул:

— Василиса, стой!

Та замерла и недовольно спросила:

— Чего такое?

— Там, впереди. Смотрите.

Сквозь запылившееся окошко я увидел трех скелетов, курсирующих вдоль дороги. А рядом, на обочине, еще двух, сидящих у костра.

— Нафиг они костер жгут? — прошептал Леха. — Скелеты разве мерзнут?

— Каждый скелет когда–то человеком был, — с умным видом произнес Верлим.

— А, ясно, генетическая память, — закивал Лекс.

Гном с непониманием уставился на него.

— Не о том думаете, — поморщился Серый. — Походу, патруль. Не спалиться бы.

— Верно мыслишь, — кивнул Володька. — Слышь, Василиса, вон там, справа, просека есть, давай туда по–тихому.

— Еще чего, — фыркнула изба. — Чтоб я такой ценный ингредиент, как молотые кости скелета, упустила? Нет уж, лучше держитесь крепче.

И, не слушая возражений, двинула прямо на патруль. Я затаил дыхание, глядя, как мы неумолимо приближаемся к врагам. Они нас не видели, но что–то их явно насторожило, скелеты беспокойно озирались. Вот до них осталось не более десяти метров, пяти, двух… Хрясь! Василиса подняла свою огромную лапу, это я понял по тому, как накренился пол. И еще раз, и еще.

С воплями и матом мы катались от стены к стене, пока она азартно топтала противников, а снизу доносился веселый хруст. Держась за все, что попалось под руку, я попытался добраться до печи. Маруся, ухватившись за трубу, с тревогой взглянула на меня.

— Что случилось?

— Не обращай внимания, это у Василисы ноги затекли, разминается.

Через пару минут все было кончено. Блин, надо будет приколотить всю мебель к месту, а вдоль стен прибить скобы, тогда хоть будет, за что ухватиться при следующем изботрясении. Довольная Василиса еще пару раз дернулась и стряхнула с лап осколки. Народ со стонами повылезал из–под стола и лавок, потирая ушибленные бока, а Диоген, преисполненный сознанием собственной значимости, вылечил всех по очереди. Я шепнул Катюше, чтобы не помогала ему — пусть у филина будет повод поважничать.

— Ну что оклемались? — выждав пару минут, спросила Василиса и потребовала: — А теперь соберите мои трофеи в мешок и бросьте в сундук, иначе дальше не пойду.

Как оказалось, Василисе отдых был не нужен, и она бодро шагала всю ночь.

Проснувшись, я поразился, насколько тихо вокруг. За последнее время привык и к гвалту, стоящему в избе, и к богатырскому храпу. Но сейчас… Та–ак, похоже, и пол не качается. Что происходит?

Я резво вскочил и огляделся. В избе и в самом деле не было ни одного человека. Кроме Маруси, конечно, которая по–прежнему спала на печи. Черты ее лица заострились, губы потрескались, в лице ни кровинки. Походу, ей хуже, нужно срочно раздобыть лекарство.

Подойдя к окну, я увидел жидкий перелесок вокруг, немного дальше переходящий в отдельно стоящие группы деревьев. Между ними расстилалась степь, поросшая мелким кустарником и выжженной на солнце травой. Вдали, у самого горизонта, высились заснеженные вершины гор, а вдоль дороги вилась речушка, уходившая вглубь леса. На берегу стояли мои тимейты, что–то оживленно обсуждая и тыкая пальцами в сторону.