Смертные машины

Кэтрин не сразу вернулась домой, а зашла в храм Клио рядом с Круговым парком. В пахнущем благовониями сумраке она постепенно успокоилась и принялась обдумывать, как ей быть дальше.

С тех пор как Николаса Квирка объявили божеством, многие лондонцы подзабыли старых богов и богинь, так что Кэтрин в храме была одна. Ей нравилась Клио, богиня – покровительница ее матери. И статуя богини была немножко похожа на маму – с добрыми темными глазами и терпеливой улыбкой. Когда они жили в Пуэрто-Анджелесе, мама рассказывала, что ураган прогресса все время уносит горемычную богиню в прошлое, но иногда она может дотянуться и вдохновить людей на поступки, меняющие ход истории.

Кэтрин сказала, глядя в приветливое лицо богини:

– Клио, что мне делать? Как помочь папе, если лорд-мэр не захотел ничего мне рассказать?

На самом деле она не ожидала, что статуя ответит, – ответа и не было. Кэтрин наскоро помолилась за отца и за бедного Тома Нэтсуорти, пожертвовала немного на храм и ушла.

Уже на полпути к Клио-Хаусу ей вдруг пришла в голову мысль – настолько неожиданная, словно ее прислала сама богиня. Кэтрин вспомнила, что, подбегая в тот вечер к желобу для отходов, куда упал Том, она заметила ученика-инженера, который бежал в противоположном направлении, страшно бледный и потрясенный. Наверняка он видел, что случилось!

Кэтрин бросилась домой через залитый солнцем парк. Тот ученик может подсказать ей ответ! Она спустится в Брюхо и найдет его. И все разузнает без помощи гадкого старикашки Магнуса Крома!

Глава 15

Ржавые болота

Том и Эстер шли всю ночь. Продолжали идти и тогда, когда за клочьями утреннего тумана проглянуло бледное солнце, только изредка останавливались отдышаться. Местность была совсем не похожа на равнину, которую они пересекли несколько дней назад. Здесь приходилось все время огибать болотца и бочаги с затхлой водой, и, хотя они время от времени натыкались на заросшие кустами глубокие колеи, было ясно, что здесь уже много лет не проезжал ни один город.

– Видишь, как кусты разрослись, – говорила Эстер, показывая на заросли ежевики в канавах и молодые деревца на склонах холмов. – Даже какой-нибудь полустатичный поселок вырубил бы их на топливо.

– Может, это потому, что земля слишком мягкая, – предположил Том, в двадцатый раз проваливаясь по пояс в густую жижу.

Он вспомнил огромную карту Охотничьих Угодий на стене в вестибюле Лондонского музея. Все пространство между центральными горами и берегами Хазакского моря занимали болота – бесконечное царство камышей с голубыми прожилками ручьев, и все это было помечено: «Непригодно для городов и поселков».

Том сказал:

– По-моему, здесь начинаются Ржавые болота. Их так называют потому, что вода в них рыжая от ржавчины затонувших городов. Ни один серьезный мэр не сунется в эти края со своим городом.

– Я не думала, что Рейленд и Анна Фанг завезли нас так далеко на юг, – прошептала Эстер. – Значит, до Лондона почти уже тысяча миль. Мы его и за месяц не догоним, а Шрайк идет за мной по пятам.

– Мы же от него удрали! – напомнил Том. – Ты его обманула.

– Это ненадолго. Скоро он снова нападет на след. Не зря его называют Сталкером[12].

Эстер тащила Тома за собой по холмам, и болотам, и по низинам между холмов, где в воздухе мельтешили тучи жужжащих и кусачих мошек. От усталости оба сделались раздражительными. Как-то Том предложил устроить привал, а Эстер огрызнулась:

– Делай что хочешь, мне-то что!

После этого Том плелся молча и злился на нее. Какая она ужасная – уродина, вредина, да еще и вечно себя жалеет! Они столько пережили вместе, он столько раз помогал ей, а она все равно готова его бросить в любую минуту. Лучше бы Шрайк ее забрал, а с Томом сбежали бы Кхора или мисс Фанг. Они бы точно позволили ему отдохнуть! Ноги так болят…

Но когда стемнело и с болот поползли клубы тумана, словно призраки мамонтов, и каждый шорох в кустах казался похожим на шаги Сталкера, Том был рад, что рядом с ним Эстер. Она нашла место для ночевки под какими-то корявыми деревьями, а позже, когда Том проснулся от внезапного крика совы, он увидел, что Эстер сидит на страже, словно дружелюбная горгулья.

– Все хорошо, – сказала она.

И добавила, будто вдруг смягчившись – это с ней бывало изредка:

– Знаешь, Том, я так по ним скучаю… По маме с папой.

– Знаю, – отозвался Том. – Я по своим тоже скучаю.

– У тебя в Лондоне совсем нет родных?

– Нет.

– А друзей?

Том подумал и сказал:

– Тоже нет.

– А кто была та девочка? – спросила Эстер, помолчав.

– Какая девочка? Где?

– Тогда, в Брюхе, когда вы с Валентайном…

– Это Кэтрин, – сказал Том. – Она… В общем, она дочка Валентайна.

Эстер кивнула.

– Красивая, – сказала она.

После этого Том заснул и спал крепко. Ему снилось, что Кэтрин прилетела на дирижабле и унесла их в хрустальное сияние над облаками.

Когда Том открыл глаза, уже рассвело. Эстер трясла его за плечо:

– Слушай!

Том различил звук, не похожий на шум деревьев или плеск воды.

– Это город? – спросил он с надеждой.

– Нет… – Эстер наклонила голову к плечу, прислушиваясь. – Это воздушный двигатель Ротванга…[13]