Смотри на меня (СИ)

Шаррэль осмысливает претензию молча, задумчиво перебирая мои пальцы, а потом обезоруживающе улыбается:

— Я очень тобой дорожу. Не считая семьи, у меня впервые появился человек, с которым можно оставаться собой и быть принятым. Это невероятное чувство… Оно настолько сильное, что не умещается в груди и даже порой обжигает, но я никогда ни на что его не променяю. Мне хочется быть с тобою всегда, постоянно. Заботиться о тебе. Беречь. Хочется, чтобы ты улыбалась. Ты для меня особенная, Ирочка. Я тобой очарован.

В другое время я бы смутилась, но сейчас стараюсь не обольщаться, призвав на помощь изрядно оскудевшие остатки здравого смысла. Во-первых, «очарован» — это ещё не «влюблён». Инкубы в принципе не умеют любить, а наги впервые влюбляются в свою пару, и если бы я вдруг оказалась ею, то, наверное, давно уже знала. А во-вторых, симпатия — не оправдание для его недавнего поведения. Признание — не повод позволять хитрому демону забрать контроль над моей жизнью.

— Я тоже очень тобой дорожу, Шаррэль, и мне важно твоё мнение, но я взрослая. Не нужно меня опекать.

Инкуб, ожидавший ответа с какой-то затаённой надеждой и блеском в глазах, смеётся, откинувшись на спинку дивана.

— Не смешно! — возмущаюсь. — Хоть я и выгляжу, как подросток, мне двадцать три года! Я привыкла справляться со всем сама!

— Ещё как смешно! — обессиленно качает он головой. — Смешно! Ты даже не представляешь, насколько…

Сколько можно принимать меня за ребёнка? Его упорное нежелание видеть правду прямо-таки раздражает!

— Хватит пытаться всё превратить в шутку!

— Не сердись… Шутить — единственное, что мне сейчас остаётся. Или смеяться, или совсем отчаяться…

— Просто перестань решать за меня!

— Не могу, — пожимает плечами. — Я о тебе волнуюсь и хочу позаботиться. Разве это плохо?

— Не играй словами! Мы это уже обсуждали!

— Ну зачем тебе жить в империи?.. О! — озаряет его. — Тебе понравилась Ольдисс? Если хочешь, можем пойти к ней. Пообщаетесь.

Пойти к той суккубе?

— Нет уж, спасибо…

— А в империи таких большинство! — с ноткой торжества обещает он. — Неужели же ты хочешь видеться с ними каждый свой день?

Нет, разумеется! Но если там Тим…

— Если я решу задержаться, то сделаю это не из-за демонес, Шаррэль.

Даже намёк на Тимура ему неприятен, но руку мою инкуб не отпускает. Хмурится, задумчиво поглаживая большим пальцем запястье и, наконец, спрашивает:

— С этим твоим Тимуром ты тоже всё время спорила и никогда не слушалась, да?

— Спорила, — улыбаюсь я воспоминаниям. — Но он всё равно всегда поступал по-своему.

— А другие мужчины? Ты с кем-нибудь встречалась?

— Тим всех разогнал! — смеюсь. — Он был мне кем-то вроде брата и отца одновременно.

— Тебе не хотелось большего?

— Нет. Лет в пятнадцать, правда, я думала, что влюбилась в него, но со временем это чувство сменилось другим, более спокойным, ровным и глубоким. Мы не связаны кровью, но он мне родной.

— Он тебя ограничивал, но ты не обижалась? — изгибает бровь демон.

— Нет! — признаюсь со смешком. — Привыкла. К тому же, Тим никогда не делал ничего плохого.

— А я разве делаю?

— А кто заманил меня в кабинет директора и чуть не свёл с ума ароматом своей крови? Ты хоть представляешь, как близка я была к тому, чтоб на тебя напасть?

— Если б я так не сделал, ты ни за что бы не призналась и до сих пор сидела бы голодной. Или кого-нибудь покусала.

— Не покусала бы. Дети меня не привлекают.

— Да-а? — вкрадчиво переспрашивает он, вдруг заинтересовавшись. — А я? Я, значит, кажусь тебе аппетитным, да?

В памяти невольно шевельнулись воспоминания: густой, терпко-травяной аромат его кожи, умопомрачительно-желанный вкус крови, который я тогда почти ощутила на своём языке… Какое, наверно, наслаждение — вдыхать этот тёплый запах, прильнув губами к трепещущей от возбуждения жилке на его шее, слушать взволнованные удары сердца, смакуя и предвкушая…

Поймав себя на том, что хищно облизываюсь, жадно вбирая в себя аромат слишком близко сидящего мужчины, смущённо и испуганно отшатываюсь. Но не могу высвободить руку из плена его ладоней.

— Шаррэль! Отпусти немедленно!

— Всё хорошо, — убеждает с улыбкой, пытаясь затащить к себе на колени. — Посиди со мной.

Я изо всех сил сопротивляюсь.

— Чему ты радуешься?! Хочешь, чтобы я тебя укусила? Мазохист?

Расхохотавшись, он всё-таки отпускает, и я нервно забиваюсь в угол второго дивана.

Что за ерунда? Даже зрение перестроилось на вампирское и клыки удлинились… Откуда опять это желание вонзить в него зубки? Я же недавно пила таблетки!

— А ты и правда проголодалась… — замечает инкуб изменения.

— Это ты меня до такого довёл… — ворчу, пытаясь абстрагироваться от соблазнительного горько-травяного аромата, который, кажется, заполнил всю маленькую каюту.

— Ира, — снисходительно улыбается он, — если хочешь, я разрешаю тебе попробовать. Мир не рухнет и наши отношения не изменятся, если ты это сделаешь.

По-моему, от этих его слов мир как раз и обрушился, угодив мне прямо по темечку.