Смотритель

В округе хватало людей, которые обрадовались бы унижению Хэмптонов, если бы магазин и лесопилка отошли банку, а восемьдесят акров земли продали с молотка. В 1931 году это едва не случилось – сбережения иссякли, магазин и лесопилку пришлось заложить. И тогда их снова спасла Кора. Пока другие магазины в Блоуинг-Роке и окрестностях закрывались, она заполняла полки и кладовые товарами с распродаж прежних конкурентов: глиняной посудой, лампами и дешевой обувью, расческами и кухонной утварью, швабрами и метлами. Кое-что она выменивала на лекарственные галакс и женьшень, избегая посредников, что удваивало прибыль. К 1933 году у них набралось достаточно денег, чтобы купить еще пятьдесят акров земли и шесть домов в Блоуинг-Рок под сдачу внаем. Те же люди, которые прежде надеялись на банкротство Хэмптонов, теперь умоляли о кредите в магазине и о работе на лесопилке.

Все это Дэниел с Корой делали ради сына. Пока другие дети ходили босыми и спали в комнатах, куда сквозь щели в досках забивался снег, Джейкоб не нуждался ни в чем. Он всегда был обеспечен, всегда защищен. Если бы сын согласился аннулировать брак и вернуться к учебе, то сейчас был бы в колледже, а не в военном госпитале. И они по-прежнему оставались бы семьей, отправив девчонку в назад Теннесси, к полному забвению. Возможно, Джейкоб даже обручился бы с Вероникой Уивер.

– Можем же мы хоть что-то еще сделать, – сказала Кора.

– Мы могли бы дать ей денег, – предложил Дэниел. – Как говорили в январе.

– Думаю, она не возьмет, – возразила Кора. – А если и возьмет, Джейкоб все равно поедет за ней. Хотя бы из-за ребенка.

– Такое чувство, что чертова потаскуха его околдовала, – буркнул Дэниел. – То, что я сказал ей, ему… Понимаю, не нужно было, но все же…

– Нет смысла сожалеть о прошлом, – сказала Кора.

И все же той ночью, лежа в постели, Дэниел раздумывал о прошлом. Отец наказывал его вожжами. Экзекуция проходила в дровяном сарае; отец заставлял Дэниела снять штаны и упереться руками в стену, а сам приговаривал: «Я научу тебя послушанию, мальчишка!» Порка оставляла красные шрамы, которые по прошествии дней темнели и становились фиолетовыми. У Дэниела по-прежнему были видны отметины от тех порок. Он поклялся никогда не поступать так с собственными детьми и сдержал эту клятву: несколько слабых шлепков по заду Джейкоба, не более того. Дэниел вспомнил, как однажды утром, когда, после предупреждений не переходить через дорогу одному, Джейкоб все равно побежал и едва не попал под грузовик. Дэниел и Кора так перепугались, что смогли только обнять мальчика. Сколько лет тогда было Джейкобу? Четыре? Пять? Совсем мелкий. Но Дэниел знал, как поступил бы его отец: дал бы урок послушания, который запомнился бы на всю жизнь.

Позднее, когда Джейкоб был подростком, они с Корой пытались убеждать его, даже пошли на компромисс по поводу колледжа. «Попробуй поступить на год», – предложили они, полагая, что, поступив, он проучится все четыре года, женится на Веронике Уивер и начнет постепенно принимать семейный бизнес. Но наступил май, и Джейкоб заявил, что не вернется в колледж, а пойдет работать на лесопилку. «Пусть идет», – сказал Дэниел Коре, решив, что несколько месяцев под летним солнцем заставят сына передумать. Он поставил Джейкоба штабелевщиком – самая тяжелая работа на лесопилке – и велел Бо Хиггинсу сделать все, чтобы к сентябрю Джейкоб сам был рад вернуться к учебе. Бригадир обращался с парнем сурово, но Джейкоб не увиливал от работы и не жаловался. К середине лета Хиггинс сказал, что Джейкоб стал лучшим штабелевщиком на складе. Дэниел убедился в этом собственными глазами. И все же они с Корой были уверены, что в сентябре сын прислушается к ним и вернется в колледж. Но тут эта девчонка Кларк все испортила. «Я этого не переживу!» – воскликнула Кора в декабре и вскинула руку, указывая одновременно в сторону кладбища и на Дэниела. Какие бы трудности ни выпадали на их долю за три десятилетия брака, Кора никогда не сдавалась. Она всегда находила способ двигаться дальше, но то декабрьское утро ее все же сломило.

Да, подумал Дэниел. Если бы можно было вернуться в тот давний день, когда Джейкоб выскочил на дорогу, то он обошелся бы без объятий. Просто уволок бы мальчишку в сарай, снял ремень и выпорол бы мелкого до крови.

Утром, когда Дэниел проснулся, Кора уже была на кухне. Не пила кофе, просто сидела, сжав большой и указательный пальцы. Он часто видел этот жест в первые дни Великой депрессии. Жена словно пыталась ухватить нить, которая приведет к ответу. Дэниел подозревал, что она так сидит уже несколько часов. Когда он тоже сел, их взгляды встретились.

– Кажется, я знаю, что можно сделать. Не всё, но большую часть. Понадобится помощь Парсона, иначе ничего не получится.

– Говори.

Почти закончив излагать план, Кора посмотрела в окно и покачала головой.

– Ужасно придумать такое, да? А тем более решить, что мы сможем это сделать.

– Ужасно похоронить двоих детей, Кора, – возразил Дэниел. – А потом, несмотря ни на что, понять, что все равно потеряешь и третьего.