Смотрители маяка

— Легко почувствовать себя ответственным, — осторожно сказала она. — Я тоже это чувствую. Думаю, и Дженни. Наши рассказы всегда будут иметь самый большой вес. Но послушай, твой Белый Грач слышал дюжину других историй. Нас тревожит мысль, что мы можем иметь более непосредственное отношение к исчезновению, чем осознаем; что мы в чем-то виноваты…

— Этот писатель преследует меня, — сказала Мишель, — и заставляет вспомнить о том, что было в 1973 году. Я не могу пережить это снова. Черт побери, мне было девятнадцать лет, я была ребенком. Ничего не понимала. Я потеряла мужчину, по которому сходила с ума. — У нее перехватило дыхание, и голос дрогнул. — Я скучаю по Винни. Каждый божий день. Ты тоже скучаешь по Артуру, и Дженни скучает по Биллу. А с Роджером все совсем иначе. Если бы мне было тогда столько лет, сколько тебе, я бы не стала ни с кем встречаться, это бессмысленно. Ты же не стала. Но мне надо было как-то жить дальше; я не могла отказаться от всего. Я бы не променяла своих девочек ни на что на свете, но, может быть, это правда, что ты никогда не полюбишь так, как в первый раз.

— Это правда.

— Я лучше буду молчать, так безопаснее.

— Это «Трайдент» хочет, чтобы ты так думала.

— Какое значение имеет эта дурацкая книга?

— Может, и никакое. Но это важно для меня.

На них смотрела пара школьников, сидящих через проход.

Мишель сказала:

— Поговори лучше с Дженни. Ты же делаешь это ради нее, правда?

— Разумеется, — ответила Хелен. — И поверь мне, я пыталась.

— Где она живет?

Хелен назвала адрес.

— «Трайдент» сказал мне.

— Миссис ГС все еще имеет кое-какие привилегии, — с улыбкой сказала Мишель. — Двадцать лет — достаточно долго, не так ли? Мы все изменились. Она не может до сих пор держать зло на тебя. Как будто…

— Она может.

Мишель взяла ее за руку.

— Я помогу тебе, если хочешь.

— Я не понимаю, как ты собираешься это сделать.

— Если ты поможешь мне. Будь осторожна, Хелен. Вот и все. Будь осторожна в разговорах с ним. Хорошо?

— Да.

Мишель взглянула на часы.

— О, боже, уже половина. Мне надо идти. Заскочить в «Дебенхэм» и вернуться, пока Роджер не выслал поисковую партию.

Она взяла сумку и жакет; потом они встали и обнялись. Хелен не привыкла к объятиям; ей это никогда не давалось, и, кроме того, никто не нуждался в том, чтобы она его обняла.

— Рада была тебя видеть, — сказала Мишель.

— Я тоже.

Хелен надела пальто и наблюдала, как она уходит по центральному проходу и исчезает в ярком дневном свете.

25. Хелен

Обычно люди знакомятся с соседями на пороге дома или выходя из машины. Но она впервые увидела Билла и Дженни Уокеров однажды летом на благотворительной танцевальной вечеринке в мэрии Мортхэвена, когда Артур был на маяке. Большую часть недели она провела в слезах в ванной, с понедельника по четверг точно, потому что ей казалось, что это подходящее место, чтобы поплакать. Обычно она хорошо переносила отсутствие Артура и пустой дом, но не в тот раз. Все зависело от времени года.

Жена Фрэнка Бетти зашла в гости с пастушьим пирогом и спросила, не будет ли она так любезна помочь им в гардеробной. Кто-то не смог, и они были бы очень благодарны. Как обычно, когда Хелен заставали врасплох, она не могла сказать «нет»; она на автомате старалась быть любезной, хотя, когда Бетти ушла, она удивилась, почему вообще согласилась на это. Но гардероб в мэрии был плохо освещенным, а процесс развешивания пальто по номеркам успокаивал. «Вы уже познакомились с соседями?» — спросила Бетти. «Еще нет». Машина Уокеров приехала вчера — семья нового помощника смотрителя, чемоданы, дети. Хелен надо было уже зайти познакомиться, иначе она покажется недружелюбной. Она ведь миссис ГС, это ее обязанность; она должна первой предложить помощь, как она поступила, когда приехала Бетти.

Артур не мог повлиять на даты своих смен, и вчера он должен был уехать на свою огромную пугающую башню. Триста шестьдесят четыре дня в году она омрачала горизонт. На секунду Хелен встречалась с ней глазами, а потом зажмуривалась.

Вечеринка удалась. Хелен провела все время среди уютных и вкусно пахнущих пальто. Она чувствовала запах мужского одеколона, теплый и пряный, женские духи, цветочные, мускусные и соблазнительные. В моменты передышки она курила, чтобы не расплакаться, и перебирала пальцами бархатистые рукава, стиснутые друг с другом, как пластинки в шляпке гриба. Он появился ближе к концу, чтобы забрать куртки, которые сдала его жена.

— Вы Хелен, — сказал он и представился.

Она была благодарна темноте. Совсем не таким она представляла Билла Уокера, хотя на самом деле она не ожидала ничего особенного; он был стройнее и моложе, с длинным носом и симметричными чертами лица, напомнившими ей кого-то из кардиналов Рафаэля. Он посмотрел так, как на нее не смотрели уже очень, очень давно, и она почти поверила, что она другая женщина и с ней не происходило ничего из того, что произошло.

— Вот эти две, — сказал он, — с пуговицами, да, нет, следующие.