Смотрители маяка

Хелен заметила, что она грызет ногти, покрытые красным лаком, но обкусанные до подушечек. Она вспомнила беспокойную девушку, которой Мишель была двадцать лет назад, как она дрожала на похоронах, во время допроса или на улицах, когда на нее набрасывались журналисты. Люди не меняются. Дженни могла бы сказать то же самое и о ней.

— Ты не боишься, что скажет «Трайдент», если узнает?

— Мне все равно, — сказала Хелен.

— Они перестанут платить тебе деньги.

— Ну и что?

— Для меня это совсем другое дело, — сказала Мишель. — У меня есть люди, о которых я должна заботиться. Семья. — Она оборвала себя. — Я не хотела…

— Все в порядке.

— Просто они еще совсем маленькие…

— Я понимаю.

— Только не говори мне, что ты никогда их не боялась! Все эти их требования никому ничего не говорить, не разглашать их деловые тайны. Мне всегда слышалась в этом угроза, неявная, но очевидная.

— Если это правда, — сказала Хелен, — тогда, думаю, поговорить с Шарпом — это лучшее, что мы можем сделать во имя справедливости. «Трайденту» всегда было удобно винить Винса, ты это знаешь. Это несправедливо. Он сидел в тюрьме; его считали паршивой овцой, так что это было легко. Люди могли это понять. Все, что им надо было сделать, — признать, что они ошиблись, когда дали ему работу; им не стоило этого делать; они выучили урок. Но это важно, не так ли? Сказать, каким он был на самом деле. Я думала, это важно для тебя.

Мишель закрыла глаза.

— Зачем мы здесь на самом деле? — спросила Хелен.

Секунду спустя Мишель ответила:

— Винни написал мне письмо. Прямо перед исчезновением. Передал с экскурсионной лодкой. Он рассказал, за что его посадили. Самый последний раз. Я никому об этом не говорила.

— Ясно.

— Он бы выглядел еще хуже, а против него и так было много всего, так что мне не хотелось подливать масла в огонь. А если бы все вышло наружу сразу после происшествия, так бы и получилось. Понимаешь?

— Да.

Она встретилась глазами с Хелен, и в ее взгляде были мольба и боль.

— Но в этом письме было еще кое-что, чем мне следовало поделиться, Хелен. Кое-что важное. Это могло бы помочь. Только я была слишком напугана, чтобы говорить.

Хелен ждала.

— Винни написал, что его преследовал один человек. Он думал, что работа на маяке поможет ему оставить прошлое позади, но вышло наоборот. Теперь этот человек точно знал, где его найти. В море Винни был легкой мишенью.

— О ком ты говоришь?

— О том человеке, с которым он это сделал. За что его посадили последний раз.

— Я не понимаю.

Мишель оглянулась, словно опасаясь, что сзади может оказаться ее муж или сотрудник «Трайдент-Хауса». В вестибюле заплакал ребенок.

— Этот человек работал в «Трайденте», — сказала она. — Винни узнал, когда получил место. Ему сказал старый приятель; мол, ни за что не поверишь, догадайся, кто еще к вам устроился? Не как смотритель, а как офисный работник или вроде того, но под той же крышей, так сказать. У него было забавное прозвище. Он называл себя Белый Грач, такое прозвище было у него среди бандитов, потому что у него с детства были белые волосы. Как это называется?

— Альбинос.

— На самом деле его звали Эдди.

— Эдди устроился на эту работу, чтобы добраться до Винса?

— Должно быть, он выяснил, что Винни получил место в «Трайденте», решил, что это хороший способ добраться до него, и тоже туда просочился.

У Хелен закружилась голова. С этим исчезновением всегда так. Появляется новая идея, или другой взгляд на событие, или в три часа утра ей в голову приходит очередная версия, настолько правдоподобная, что она садится в постели, вялая и сбитая с толку, и включает прикроватную лампочку в поисках опоры. Маяк как стеклянный шар, детали каждый раз складываются в новую картину.

— Ты имеешь в виду месть?

— Думаю, да.

— Что случилось с Эдди?

— Он уволился, — сказала Мишель, — и больше никто его не видел. Но я не думаю, что это сделал Эдди. Скорее всего он кому-то заплатил. У него везде были люди, опасные люди, которые многое могли сделать втихую.

— «Трайдент» знал об их связи? Они должны были.

— Если да, они никогда мне ничего не говорили на эту тему. Но Винни словно знал, что это случится. Он говорил, что видел там странные вещи. Ему мерещилось то, чего не было на самом деле, и он сказал, что в одиночестве такое случается, но это было что-то новое. А потом они исчезли… и чем дольше я думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что произошло именно это. Дело не в море, шпионах и тому подобном. Виноват этот человек — Белый Грач. И он где-то есть, и, если он узнает, что я рассказываю о Винни, неважно что, он придет за мной и моей семьей.

Хелен подумала о птицах, которых держал отец Артура. Муж часто вспоминал, как по утрам перед школой ходил к ним на вершину холма.

«Они выздоравливают, а потом улетают».

На секунду она увидела ямочку на щеке Артура, которая появлялась, когда он улыбался ей, поднимая взгляд от книги.

Почему мозг цепляется за такие детали? Она никогда не могла запомнить номер автобуса, на котором ехать из дома до центра, но помнила это.