Смуглая дама из Белоруссии

Рандеву и ежемесячные обеды в «Суровых орлах» прекратились. Чик превратился в отщепенца-неудачника. А от нас отвернулась удача. Мы по нему, живому, сильно горевали, только мама иногда сомневалась: а жив ли он вообще?

— Фейгеле, — сказал я, — тогда давай пойдем и поищем на кладбище. Чик бы не потерпел, чтобы его похоронили где-либо, кроме Бронкса.

— А если он умер, когда был один, в этой своей дурацкой бороде? Полицейские тогда просто бросили его в общую могилу.

— Не такие уж полицейские тупицы. Борода бы отвалилась, и они узнали бы Чика.

— Мой юный Шерлок Холмс, — сказала мама. — Дело закрыто.

Но оно вовсе не было закрыто. Потому что эти два спекулянта — Дарси и Чик — не давали маме покоя, что живые, что мертвые. Мамино сознание оказалось моим больным местом. И оно выкидывало разные штуки. Мама замирала перед зеркалом — один глаз густо подведен, другой хмур и наг, — и Фейгеле была что твои Джекилл и Хайд одновременно. Она бормотала:

— Малыш, пойдем жить к стоматологу.

И приходилось мне, мальчишке моложе семи, в кепке с «Браунами», с черепушкой в следах стригущего лишая и бледных шрамиках, втолковывать ей:

— Мам, я тоже скучаю по мистеру Дарси, но мы не можем пойти к нему жить. Он лежит в земле. И даже если я возьму лопату, пойду на «Вудлон» и откопаю его гроб, нам туда все равно не поместиться. Крышка не закроется, и птицы будут клевать нам глаза.

— Тогда пойдем жить к маляру.

— Мы не знаем, где он, Фейгеле. Но я могу оставить ему записку на стене в «Суровых орлах».

— Не вздумай, — возразила мама. — Рузвельт его арестует.

— Мама, президенту сейчас не до Чика. Ему надо обскакать Дьюи.

— Тогда попросим Дьюи, чтобы он его нашел.

— Дьюи преступников на дух не переносит. Вот он Чика точно арестует.

Начальник Флинн вызвал маму в «Конкорс-плаза». Она идти не хотела, но я ее убедил.

— Мам, он босс Бронкса, Манхэттена и вообще всей страны. А вдруг он что-нибудь знает о Чике?

Я заставил ее накрасить и второй глаз. Отконвоировал в «Конкорс-плаза». Флинн занимал полуэтаж, там расположился его штаб кампании по переизбранию Рузвельта. Мистер Лайонс тоже был на встрече, но он только подавал кофе, а говорил один Флинн.

— Нам нужна женщина с характером, — сказал он. — Своя мадам Кюри. Нужно придать нашему офису лоск. А мистер Фрэнк пообещал нам, что во время одного из своих блиц-туров проедет через Бронкс. Я бы с удовольствием пригласил вас вместе с нами прокатиться в его лимузине, только там так мало места… Дорогая Фанни, как вы отнесетесь к тому, чтобы пожать президенту руку на приеме в нашем штабе?

— Только если смогу задать ему вопрос насчет Дьюи и стоматолога.

Жирный великан покосился на окружного президента.

— Мистер Лайонс, вы меня уверяли, что Фейгеле — дама благоразумная… А тут я предлагаю ей пожать руку президенту, а получаю пинок под зад.

— Боже упаси. Начальник, она не это хотела сказать… Фейгеле, извинись. Мистер Флинн добрый. Он предлагает тебе лакомый кусок. Должность управляющей в штабе бронкских окружных демократов.

— Мистер Лайонс, — сказала мама, — я всего лишь сдаю карты. Чашки кофе я считать не умею.

Флинн вцепился в подтяжки.

— Еще немного, и она заявит, что будет голосовать за Тома Дьюи.

— Нет, — ответила смуглая дама. — Я вообще не голосую.

— Это кощунство. Демократ, который не голосует, — пособник дьявола. Я обещал мистеру Фрэнку, что за него проголосует каждый зарегистрированный демократ Бронкса.

— Мистер Флинн, — сказала мама, — надо было спросить меня, прежде чем давать такое обещание.

— Фанни, дорогая, весь Бронкс принадлежит нам. Мы можем обеспечить вам славу… либо вышвырнуть вас из нашего лагеря.

— Я училась только в вечерней школе, мистер Флинн, но все равно знаю, что славой обеспечить нельзя.

— Ваш муж раньше был уполномоченным по гражданской обороне. Мы можем восстановить его, назначить капитаном.

— Я все равно не стану голосовать.

— Начальник, — вмешался мистер Лайонс. — Она не в себе, убивается по стоматологу.

— И винит меня. Дарси был хороший вояка. Он сделал то, что должен был сделать. Когда я встретил его, он был нищим, без гроша в кармане. Я велел всем демократам из своего подчинения лечить у него зубы… а будете глупить и упрямиться, вас ждет жалкая участь, мы выдавим всю вашу семью с нашего демократического острова.

— Бронкс не остров, мистер Флинн, вам так только кажется.

На этом встреча кончилась. Мы раз и навсегда разругались с демократами. Мне нравился мистер Лайонс, нравился «Конкорс-плаза». Но не настолько, чтобы ради них я поступился своей памятью о стоматологе. Я даже купил на улице у девчонки-калеки значок с изображением Дьюи и назло носил его, только все равно было ясно: Дьюи — гад. Если бы не он, стоматолог до сих пор держал бы карточный салон и катал меня в своем чудо-кресле…