Снег на глазах его

Может, меня от расправы с пацаном остановила мысль? Та самая мысль, что и этим утром посетила мою больную голову… Мой Ангел любит этого чертёнка. Если я убью Тополёнка, то причиню Ангелу боль, которая не лечится мгновенным приходом Разрушительницы Семей и Расхитительницы Наслаждений… А потом, возможно, Ангел захотел бы сам призвать к себе опоздавшую Смерть. А этого тоже нельзя допустить. Я сам должен призвать к Ангелу Ту, что забирает людей. Сам должен показать моему мальчику тот блистательный восторг единения плоти и стали. А потом испить его драгоценной рубиновой жизни и умереть рядом, навеки. Навсегда.

Что-то щёлкнуло в голове, вытаскивая наружу. Боль уже не была такой одуряющей. Я оглянулся по сторонам. Стою на кухне, в руке стакан с недопитой водой. В голове звенящее понимание, что скоро всё закончится. Я рассмеялся. Вот же дурак. Разве не очевидно? Дуализм вселенной вновь показал свою власть над миром. В природе должно сохраняться равновесие. Убив Ангела, я обязан убить Чёрта. Белое и чёрное, алое и небесное, злое и доброе. Притяжение и отторжение. Всё должно быть гармонично. И нельзя идти против природы. Ни в коем случае нельзя.

Значит, мне просто придётся убить их обоих. Одновременно.

Глава двенадцатая.

Раскат грома.

(Сергей)

Всякая тайна становится явью.

Всякое слово становится сном.

Салах ад’Дин.

Весь класс был в ауте. Случившееся в Митькой обсуждали все – от первоклашек до завучей. Кто-то ему сочувствовал, а некоторые злорадно хамили в спину «А с дядькой, наверное, хорошо-о-о-о было, голубок?» Это зубоскалили старшеклассники. Сколько мы с Матвеем раз подрались за неделю, даже считать не берусь. Впрочем, нас это сильно не смущало. Мы везде были вдвоём. Я и в участок с ним ходил, и в больницу. Везде. А из головы не шла ТА ночь. Как он появился в дверях весь в крови, вся суета, а потом мы с ним вдвоём на одной кровати. И как мне было тогда страшно. До судорог в животе страшно, что всё могло закончиться совсем не так хорошо.

В один из визитов в полицию мы нечаянно подслушали разговор участкового с каким-то следователем. Молодой белобрысый лейтенант мрачно сказал копу, который приходил к нам домой:

-Уже хоть что-то… А вообще, это чудо, что пацан жив остался. Эта мразь могла и его пришить.

-Вот этого я и не понимаю, - устало ответил участковый, - Тут что-то не так, Валерьич. Нутром чую, что-то будет.

-Ладно, поймаем мы его, не ссы, Иваныч, - лейтенант Валерьич заметил нас, топтавшихся возле крыльца, дотянул сигарету, выкинул бычок в обшарпанную урну и сказал:

-Ну что, герои, пошли, поговорим.

Митьку тогда расспрашивали долго. А меня почему-то не выгнали в коридор из кабинета. Уже выпроводив нас из участка назад на крыльцо, Валерьич напоследок сказал:

-Нашли мы того насильника. Так что с ним проблем не будет.

Стоявший тут же на крыльце участковый, смоливший как паровоз, мрачно хохотнул:

-Но чтобы по-ночам больше не шарились. Ясно?

Мы дружно ответили, что больше «ни-ни» и быстро ушли от здания полицейского участка. Попадаться маньяку нам точно не хотелось. А того мужика действительно нашли. Точнее, наши его тело. Со всеми признаками работы маньяка. За прошедшую неделю город впал в окончательную панику. На улицах после девяти вечера стало пустынно. Мы с Митей больше не рисковали торчать по ночам на нашем чердаке. Да и холодно уже стало. Октябрь заканчивался и в воздухе витало ожидание зимы. А в последние выходные октября решили побывать в нашем убежище в последний раз.

По пути нам встретился Кеша. Он был не один. Его верные оруженосцы-гопчики сначала попробовали подкатить к нам на предмет пары десяток, но Блэйд остудил их назойливость, а сам решил немного с нами поболтать. Почему нет? Минут пять мы трепались о школе и всяком таком. Затем Кеша благополучно отбыл с горизонта, а мы пошли дальше.

Когда мы взобрались на чердак и добрались до импровизированного лежака, Митя ткнул меня в бок локтем и сказал, поднимая из-под ног пустую бутылку из-под пива:

-Смотри, квартиранты повадились.

Я немного нервно посмотрел вокруг:

-Давно мы здесь не были.

-Серёжка, гляди, - Митя ткнул пальцем в дырку над нашими головами. Я проследил его взгляд и тоже немного обалдел. И чего, казалось бы, такого? Ну, туча и туча. Но это была особенная туча. Не такая. Может, она была разной толщины по краям, может, ещё по какой причине, но среди бела дня она почему-то была разноцветной. Один край пылал какой-то алой неистовостью, с другой стороны туча была натурально зелёной. А центр бурел хмурой дождевой плотностью.

Матвей схватил меня за руку, сжал ей и тихо сказал:

-Я никогда с тобой не расстанусь. И куда тебя не отпущу.

Моё сердце замерло, словно схваченное раскалённой ладошкой, и затрепетало. Чувствуя, как щёки заливаются краской, я порывисто прижался к моему Митьке и прошептал:

-Ты засветил огонь в ночи. Казалось больше не молчит Огромный мир... и он един. Я в нем с тобой, а не один...[4]

И зажмурился, поражаясь своей смелости. Митя чуть-чуть задрожал и так же шёпотом спросил:

-Это ты сам написал?

Я отчаянно помотал головой:

-Нет. В интернете нашёл.