Снег на глазах его

Мне стало неуютно. Гопота добросовестно отлузгала «сэмки» и пошла проветриться по улице. Я же задумался. Мой Ангел сейчас страдал. Не надо обладать большим воображением, чтобы представить, как его все эти дни ломало и трясло. Ведь о его наклонностях узнали все – друзья, одноклассники, соседи. А это не только хихикающие девочки, понимающие (или не очень, или совсем не…) родители. Это и такая вот дворовая отвязная молодь, которой ничего не стоит поломать человека. А уж поломать «гомика» для них вообще праздник. Помню, как сам поварился в таком бульоне. Временами становилось невыносимо.

И очень хорошо, что у Ангела есть его Дьявол. Пока, по крайней мере. Вдвоём они могут выстоять против бури, разметавшей их привычную жизнь. Где-то внутри меня проснулась зависть. Не та, что сводит судорогой скулы и норовит подбросить в дом преуспевающему соседу гранату. Нет, другая. Та, тёплая и пушистая зависть, которая заставляет смотреть на молодых парней, сожалея о пройденных годах, о том, что вот тоже мог бы когда-то, да не сложилось.

Я вздохнул. Надёжно спрятанный нож чуть придавил рёбра, напоминая о себе. Сашенька, скотина, как ты всё-таки достал меня… Лезешь в мою голову. Ну и что, что тебе не сидится в могиле? Я-то здесь причём? Ну, понятно. Это же я тебя убил. Вот ты и преследуешь меня. Если бы не ты, то у меня сейчас мог бы быть сын. Такой же, как мой Ангел. Или дочь. А может, и не мог бы быть… Ведь я тогда всё-таки ответил на твои назойливые ухаживания, липкие хватания за всякие места. Значит, во мне тоже что-то такое было. Липкое и подлежащее хватанию. А вот в этих двух мальчишках нет ничего подобного. Ну, нету, и всё тут. Они оба чисты, как слеза, как капелька росы летним утром на листочке травы в поле или на лесной опушке. Конечно, сейчас им лучше уехать из этого города, от этих людей, от этой бури.

И тут меня захватила новая мысль. А может, им помочь? Мне когда-то никто не помог пережить такую стихию жестокости и непонимания. Я тогда выплыл только на своей ненависти и постоянных разговорах с Сашенькой. Вот и сейчас он шевельнулся на грани сознания, напоминая о себе. Спи, родной. Я убью тебя не в эту ночь. Спи… наверное, Ангелу придётся помочь.

Точно. Если вдруг случится самое плохое. И улица схватит его в свои грязные лапы, я ему помогу. Мечтательная ли улыбка заиграла на моём лице в сгустившемся сумраке? Не знаю, не мне судить. Впрочем, пора идти домой. Спи, Сашенька, не сегодня, спи.

Поднявшись с лавочки, я удивлённо констатировал, что на дворе уже глубокий вечер. Действительно, пора идти домой. Там можно будет навести какао со сливками и вальяжно поваляться в кресле, рассматривая какую-нибудь телеведущую.

Уже заходя в свою секцию, я услышал лёгкие шаги выше этажом. И сразу понял, что это спускается Он, мой Ангел. Эту лёгкую поступь я не спутаю ни с чем. Спрятаться я не успел. Мальчишка быстро пронёсся мимо, держась за перила. Но он всё-таки успел сказать что-то вроде «асьть». Поздоровался, что ли? И куда его понесло? Почувствовав смутное беспокойство, я решил спуститься назад, во двор. Мало ли что. А если вернулись те гопники, что так смаковали жизнь Ангела и его Чёрта… Они ведь могут и бед натворить. Я поспешил вниз и выскочил на улицу. Но Сергея уже и след простыл. Вроде бы, всё нормально? Почему же меня не отпускает это странное чувство… Ощущение беды, что ли.

Я чертыхнулся и вернулся в подъезд. Искать пацана на улице сейчас, в потьмах, да ещё когда он несётся на крыльях своих чувств, это ничего не даст, кроме усталости и расстройства. А дома ждёт какао. И телеведущая. И разговоры с Сашенькой. Просыпайся, сволочь.

Глава пятнадцатая.

Ржавчина в глазах.

(Иннокентий)

Как волчий взгляд, как воронья камланье,

Разлилась над землёю темнота…

Эрик Ван Берстерн.

Пиво заканчивалось. Я с сожалением посмотрел на последнюю полупустую бутылку в своей руке, всосал пару глотков и передал сосуд живительной влаги Облому, дылде на три года старше меня. Обломыч всегда вызывал у меня уважение. Он действительно крут. Бомбит тачки, не стесняется сбивать понты со всяких лохов. И вообще – мировой человек. Стоявший рядом с нами Куцый вдруг толкнул меня кулаком в плечо:

-Глянь, Кеша. Кто идёт!

Я проследил за его пальцем и где-то внутри зажёгся огонёк. Это судьба. По тёмной улице чапал Белов, штатный гомосек нашего класса. Его, конечно, в школе давно не было видно, после той драки… Ухо до сих пор ноет. Даже швы накладывали. Ездил тогда в травму с маман. Ничё, терпимо. И вот теперь это существо, с которым я ещё и в лес ходил, пиво пил (аж вспомнить противно), бодро чапало под светом тусклых фонарей в нашу сторону. По-ходу, он пока ещё нас не заметил. Но мы его видели прекрасно. Облом тихо спросил:

-Это тот, о ком ты травил?