Снежный Цветок и заветный веер

Я уже упоминала о том, какая невыносимая жара стояла в этом году в период Ловли Прохладного Ветерка. В верхней комнате мы изнемогали от зноя. Внизу было немногим лучше. Мы пили чай, надеясь, что он освежит нас, но даже в самых легких одеждах мы страдали. Я говорила о том, как опускала ноги в прохладную воду реки. Прекрасная Луна вспоминала, как бегала по полям поздней осенью, и свежий ветер холодил ей щеки. Снежный Цветок однажды путешествовала со своим отцом и помнила холодный ветер, который дул из Монголии. Все это нас не утешало. Воспоминания были мучительными.

Папа и Дядя пожалели нас. Они прекрасно знали о том, какой жестокой может быть погода, поскольку вместе с моими братьями работали каждый день под палящим солнцем. Но мы были бедны. У нас не было внутреннего дворика, где можно было отдохнуть, или куска земли, куда бы нас отнесли носильщики, чтобы мы могли посидеть в тени дерева: не было места, где мы были бы укрыты от посторонних взглядов. Папа взял материю у Мамы и с помощью Дяди соорудил для нас навес с северной стороны дома. Затем они положили на землю несколько толстых одеял, чтобы нам было мягко сидеть.

«Днем мужчины в поле, — сказал Папа. — Они вас не увидят. Пока погода не изменится, вы, девочки, можете работать здесь. Только не говорите об этом вашим матерям».

Прекрасная Луна привыкла ходить к своим названым сестрам, чтобы вышивать и по другим поводам, но я не выходила за пределы нашего дома в Пувэе с самого детства.

Конечно, я покидала его, когда садилась в паланкин Мадам Ван или собирала овощи в огороде. Но за исключением этого мне разрешалось лишь смотреть на улицу через зарешеченное окно. Я очень долго не чувствовала ритма жизни нашей деревни.

Мы были невероятно счастливы, хоть нам и было жарко, но мы были счастливы. Пока мы сидели в тени и на самом деле ловили Прохладный Ветерок, мы вышивали наши туфли с внешней стороны или доводили их до ума. Прекрасная Луна делала стежки на своих красных свадебных туфельках — самых драгоценных из всех туфель. На них цвели розовые и белые лотосы, символизирующие ее чистоту и плодовитость. Снежный Цветок только что закончила пару туфель с узором из облаков для своей свекрови, они стояли рядом на одеяле и выглядели очень изящно и элегантно. Это была совершенная работа, к которой мы стремились во всем, что бы ни делали. Туфли вызывали во мне радостное воспоминание о жакете, который надела Снежный Цветок в день нашего знакомства. Но ностальгические чувства, казалось, не интересовали ее; она просто перешла к новой паре туфель, которую делала для себя, из натурального шелка с белой отделкой. Если иероглифы, изображающие слова «пурпурный» и «белый», написать вместе, они будут означать «много детей».

И, как всегда, для вдохновения Снежному Цветку даже при вышивании требовалось небо. Вот и теперь на крошечных кусочках ткани высоко летали и вились в небе птицы и другие летучие создания. Тем временем я закончила пару туфель для своей свекрови. Размер ее ноги был чуть больше моего, и я гордилась этим, потому что, увидев мои ноги, она должна будет признать меня достойной ее сына. Я еще не видела своей свекрови, поэтому не знала ее вкусов, но в эту жару я не могла думать ни о чем другом, кроме прохлады. Мой рисунок на туфлях изображал пейзаж с женщинами, отдыхающими в тени ивы рядом с ручьем. Это была фантазия, но в ней было не больше выдуманного, чем в мифических птицах, украшавших туфли Снежного Цветка.

Мы представляли собой прелестную картину, когда сидели вот так вместе на одеялах, поджав под себя ноги: три юные девушки, все помолвлены с женихами из хороших семей, весело работающие над своим приданым и демонстрирующие хорошие манеры тем, кто к ним приходил. Маленькие мальчики, идущие собирать хворост или ведущие быков на водопой к реке, останавливались поболтать с нами. Маленькие девочки, нянчившие своих братишек и сестренок, давали нам подержать их на руках. А мы воображали, будто это наши собственные дети. Пожилые вдовы, чье положение и репутация находились в безопасности, подходили к нам посплетничать, посмотреть на наши вышивки или сделать замечание относительно нашей белой кожи.

На пятый день нам нанесла визит Мадам Гао. Она только что вернулась из деревни Гэтань, где устраивала чью-то свадьбу. Будучи там, она отдала наши письма Старшей Сестре и взяла у нее письмо для нас. Нам не нравилась Мадам Гао, но нас учили уважать старших. Мы предложили ей чаю, но она отказалась. Поскольку мы не были источниками ее доходов, она просто отдала мне письмо и взобралась в свой паланкин. Мы подождали, пока она повернет за угол; потом я своей вышивальной иглой вскрыла печать из рисовой мастики. Из-за дальнейших событий того дня, и потому, что Старшая Сестра использовала много стандартных фраз нушу, я могу, как мне кажется, воссоздать большую часть того, что она написала: