Снятие с креста

Глава девятая

За ним пришли на следующий день: двое хмурых, молчаливых. «Точно на эшафот», – подумал Анджей.

– Вещи захватите, – бросил чернявый полицейский астенического сложения.

– Дарю, чего уж там, – Анджей покосился на скрученную куртку, которую использовал в качестве подушки – ее осталось только выбросить.

Деловитый служащий выложил часы, документы, телефон, пачку дензнаков, заставил расписаться и поставил в известность:

– На ваш телефон поступили несколько звонков. Я отвечал, что это тюрьма.

– Спасибо, – буркнул Анджей. – Вы оказали неоценимую услугу, – экран телефона не светился – видимо, «каптер» выдавил из него последние крохи энергии.

– О, святая Магдалина, с вами все в порядке? – встретил его в коридоре адвокат Фредерик Лежа. Он был элегантен, отглажен, через руку перекинут светло-бежевый плащ. Лицо выражало бескрайнюю озабоченность.

– Я вел себя как настоящий маки и ни в чем им не признался, – похвалился Анджей.

– Чертовы ажаны, – проворчал юрист. – Им лишь бы засадить кого-нибудь. А потом начинают думать. Одной головой на всех… Мне сообщили, когда я был в Руане по делам фирмы, сразу примчался. Экие чудовищные обвинения… Вот так всегда, засадить человека в тюрьму значительно проще, чем его оттуда вызволить, невзирая на абсурд всего происходящего. И они это называют интересами государства… – Адвокат раскраснелся от справедливого негодования.

– Не принимайте к сердцу, месье Лежа, – отмахнулся Анджей. – Любое государство защищает свои интересы от собственных граждан.

– Пойдемте, – потянул его за рукав адвокат. – Я выведу вас из этого ада. Надо же додуматься до такого – убить семь человек! Да на вас посмотришь, месье, уже ясно, что вы и мухи не обидите. Доказательств – ноль, улики – смешные, все, что у них есть, – череда нелепых совпадений. Я пригрозил им немедленными карами, и они распорядились вас выпустить без предъявления каких-либо условий. Законники, хоть бы извинились…

– Спасибо, господин Лежа, – вежливо поблагодарил Анджей. – Не волнуйтесь за меня. Человек обязан познать все. Кстати, французская тюрьма мне, в принципе, понравилась. Чисто, уютно. Вот когда я сидел в польской тюрьме, мне понравилось гораздо меньше…

– Вы сидели в польской тюрьме? – Адвокат протянул руку к входной двери, чтобы выпустить арестанта на волю, и застыл. Пришлось Анджею самому. На улице светило яркое солнце, трава пробивалась через толщи промерзшей земли, пестрели на кустиках первые почки. Они отправились в обход здания, к заставленной машинами парковке.

– Сидел, – признался Анджей. – Но это было недолго. Меня отпустили за недостатком улик. Вы отвезете меня в замок, месье Лежа?

– Да знаете, – адвокат засомневался, – я видел, как к управлению подъезжает Селин Шаветт, и сообщил ей, что вас освобождают. По-моему, она собиралась отвезти вас в замок. А вот и она. А мне нужно срочно на коллегию…

Адвоката отнесло как волной. Анджею показалось, что его испуг был несколько наигранным. Он пожал плечами и направился к джипу, у которого стояла Селин Шаветт в кокетливой бархатной курточке и полосатом берете с трогательным помпоном. Она смотрела на художника очень внимательно. Он дружелюбно улыбался.

– Рад вас видеть, Селин. Мы так давно не виделись.

– Здравствуйте, месье. Признаться, я взяла небольшой отпуск – подправить личные дела. Когда мне сообщили, что в Гвадалоне и Бруа происходят страшные события, что вас арестовали… – На симпатичную мордашку улеглась тень. – Надеюсь, недоразумение разрешилось, вас ни в чем не обвиняют?

– А в чем меня можно обвинить? – Он открыто смотрел ей в глаза.

– Ни в чем, месье, – она смутилась. – Конечно, ни в чем. Должна вам сказать, что за время вашего отсутствия никто посторонний не пытался проникнуть в галерею. Сигнализация в порядке. Садитесь, месье, я отвезу вас в поместье. – Она оторвала от него взгляд и отыскала глазами убегающего Фредерика Лежа. Тот сел в машину и отчаянно сигналил какому-то пикапу, перегородившему выезд с парковки. – Странно, месье. Я наблюдала, как вы разговаривали с месье Лежа. Он сильно испугался.

Анджей отворил дверцу.

– Я просто подыграл его чувству патриотизма, сказав, что французская тюрьма комфортнее польской.

– О, вы сидели в польской тюрьме? – сделала круглые глаза Селин и стала в это мгновение удивительно привлекательной и сексуальной.

– Так, одну ночку. А что, Селин, не имею права? – Он внимательно следил за ее реакцией.

– Имеете, месье, – подумав, она очень эротично тряхнула помпоном. – Любой порядочный человек имеет право сидеть в тюрьме.