Снимая маску

Моим новым ассистентом была Бидди Хэйворд, локомотив в теле девушки, сыгравшая немалую роль в моей жизни. Она очень удивилась, когда ее спросили, оплатит ли она входящий звонок от меня, но, не задумываясь, ответила: «Полагаю, что да». Я попытался объяснить ей, что произошло, но моя речь звучала довольно бессвязно. Я не знал, что было с Сарой, и никто ничего мне не говорил. Я попросил Бидди приехать в Рединг как можно скорее и позвонить моим и Сариным родителям, а еще Ви и Джорджу в Брайтон. Бидди как раз говорила, что родители Сары в Йоркшире, когда в телефонную будку начали ломиться со всей силы. Это была молодая девушка врач в хирургическом костюме. Когда она заговорила, я распознал голос, который кричал, когда Сару увозили в реанимацию.

«Мы думаем, что у вашей жены диабет, – сказала она, – быстро расскажите мне, какие еще у нее были симптомы. У нас нет времени ждать результатов анализов». Я рассказал ей о Сариной хронической жажде. «Спасибо! – прокричала врач, убегая в реанимацию. – Это как раз то, что я хотела услышать».

Затем я вспомнил, что в одиннадцать должен встретиться с Тимом в Сидмонтоне. Я вновь позвонил Бидди за ее счет. Поверит ли он, что я отменяю встречу, потому что моя жена находится при смерти? Обычно он был невосприимчив к моим истерическим выходкам, а эта побьет все рекорды. Спустя вечность молодая врач вернулась и села рядом со мной. «У Сары диабет», – сказала она. Врач никогда не видела, чтобы диабетический кетоацидоз зашел настолько далеко. Она наудачу начала внутривенно вводить Саре инсулин еще до того, как я сказал ей о жажде. Этот рискованный шаг мог спасти жизнь моей жене, но ее кровь была настолько отравлена, что шансы на то, что она выкарабкается были 50 на 50.

Врач переживала, что мне негде было нормально посидеть. Не лучше ли мне поехать домой? Я сказал, что дома полтора часа езды. В отличие от современных приемных отделений, тогдашние больницы казались довольно пустынными. Но я хотел подождать хотя бы до приезда Бидди. Моей следующей мыслью было позвонить Сариному врачу. Я был просто в бешенстве. Но едва ли он оплатил бы мой звонок, так что я одолжил пару монет в газетном киоске. Самоуверенности этого придурка не было предела.

«Послушай меня, парень, – я отчетливо помню его слова из-за отвратительного покровительственного тона, с которым он произнес слово «парень», – у твоей жены точно нет диабета. Просто она переволновалась. Она принимала таблетки?» Я хотел ответить: «Ты, напыщенный ублюдок, ты практически убил мою жену», но я был слишком потрясен происходящим и его наглостью. Так что я пошел в церковь и сделал то, что обычно делают люди, когда идут туда не полюбоваться внутренним убранством.

НАКОНЕЦ ПРИЕХАЛА БИДДИ ХЭЙВОРД. О Саре по-прежнему не было никаких новостей. Администратор в приемном отделении сказала, что врачи делают все возможное, и их нельзя беспокоить. Бидди нашла номер Сариных родителей, так что я смог позвонить им, и ее мать сказала, что немедленно вернется домой. Мы прогулялись в окрестностях больницы и нашли местную забегаловку. Не помню, о чем мы говорили, но помню холодную глазунью. Я излил Бидди всю свою душу. Возможно, именно тогда было положено начало нашей крепкой дружбы.

В госпитале нас встретила все та же молодая врач. Сара по-прежнему находилась в коме. Я спросил, могу ли я увидеть жену, и она сказала, что это вообще не в ее компетенции, но она не видит в этом ничего такого. Сара лежала в маленькой палате, подключенная к множеству трубок. Медсестра, наблюдавшая за пикающими устройствами, держала в руках подобие тревожной кнопки. Я посмотрел на Сару и взял ее за руку. Что я сделал с этой юной девушкой? Неужели это все из-за стресса? Кто-то говорил мне, что диабет может быть связан со стрессом. Внезапно она открыла глаза, посмотрела на меня и легонько сжала мою руку. Она была жива. Она узнала меня. Затем она снова закрыла глаза. Врач сказала, что пора идти.