Снимая маску

Между тем, Тим по понятным причинам очень переживал, как проходят прослушивания. Возможно, я всегда воспринимал себя как младшего партнера в нашем дуэте. Но мне было ужасно неловко обсуждать с ним проблему с Элейн, а Тим не стремился откровенничать со мной. Так что мы никогда не объединяли усилия против мантры, что американцы должны играть главные роли. До сих пор я задаюсь вопросом, что, если бы мы вместе настояли на том, чтобы оставить роль за Элейн? Конечно, это не касалось бы Дэвида Эссекса, он слишком недолго пробыл в роли Че. Но, так как Дэвид Ланд не делал ничего, чтобы прекратить сплетни о том, что Тим продвигает Элейн из собственного интереса, я оказался в ужасно некомфортной ситуации.

Теперь в укор Элейн ставили, что она не могла давать восемь выступлений в неделю. Но я тут же отклонил это обвинение. Я страшно гордился «Эвитой», но эмоционально чувствовал себя совершенно отстраненным от этой работы. Моя профессиональная этика и гордость за свою музыку означали, что я сделаю все возможное, чтобы «Эвита» обрела успех в США. Но в то же время я понимал, что мне нужно начать работу над чем-то новым. Мне срочно нужен был антидот от миссис Перон, иначе я попрощался бы со своим психологическим здоровьем.

И тут появился поэт Дон Блэк.

24

«Расскажи мне в воскресенье»

Любые мои переживания по поводу «Эвиты» и других проблем мгновенно испарились, когда я узнал прекрасную новость – Сара снова была беременна. Ей предстояло приготовиться к еще одной длительной госпитализации. К счастью, премьера «Эвиты» должна была состояться в Лос-Анджелесе, а постановка на Бродвее была запланирована только на осень. Поэтому я сказал Саре, что все касающееся работы будет происходить недалеко от места ее заключения. По крайней мере, именно это я пообещал ей.

Я познакомился с Доном Блэком за ужином в отеле «Дорчестер», который устроило Общество благородных композиторов и поэтов-песенников (в сокращении – SODS). Меня только пригласили присоединиться к этому элитному сообществу, которое в те дни служило оправданием неподобающего поведения взрослых мужчин. В клубе, конечно же, не состояли женщины-авторы. Все участники были закулисными мальчиками вроде Тони «Downtown» Хатча, Джеффа «Winchester Cathedral» Стивенса, Тони «Don’t Give Up on Us» Маколея. Также в сообщество входил поэт-песенник Дон Блэк, ранее выступавший со стендапами. «Комедия в моей крови, – говорил он, – жаль, что она так никогда и не помогла мне». Он был уникальным экземпляром клуба – единственный обладатель «Оскара» за фильм «Рожденная свободной». Среди его хитов были песня раннего Майкла Джексона «Ben», композиция из заставки к «Бриллиантам навсегда» и «Billboard No. 1» из фильма «Учителю, с любовью».

Дон был также единственным участником SODS, кроме меня, имевшим опыт в написании мюзиклов. С Джоном Барри он придумал «Billy», шоу театра «Друри-Лейн», в котором Тим Райс как-то забыл пальто. Собрания сообщества служили предлогом, чтобы напиться вдрызг, но это больше относилось ко мне, чем к Дону, которого я никогда не видел даже в состоянии легкого опьянения. Несмотря на то что в те дни я редко отказывался от бокала, мое членство в SODS было недолгим. Я не очень хорош в увеселительных мероприятиях. Я решил, что пора уходить, когда выиграл в конкурсе «Худшее исполнение песни», заставив благородных членов общества отбивать ритм, пока я орал «I Got Rhythm». Но до этого Дон успел позвать меня на премьеру мюзикла «Мальчик накануне бар-мицвы» по мотивам телешоу Джека Розенталя, который он написал с Джулом Стайном. На меня произвело впечатление, что Дон работал вместе с композитором «Цыганки» и «Funny Girl». «Мальчик накануне бар-мицвы» не преуспел, – нужен был театр поменьше – но мне понравилась эта очаровательная и трогательная история. В общем, мы с Доном договорились пообедать в ныне почившем ресторане «Ма Кюизин» на Уолтон-стрит.