Снохождение (СИ)

Сестринство не основалось на голом месте. Вот взять сестёр-предвестниц. Кем они были? Таков ответ: жрицами мелких культов тогда ещё нестройных, молодых Сунгов, и знахарками. Но после великих ознаменований Ваалу-Вирис, основательницы сестринства, появились Ашаи-Китрах, мощь Сунгов; а остальной львиный род, увидев их красоту, пал ниц в поверженном трепете; а гордые северные прайды так не захотели, и попытались воссоздать величие Ашаи-Китрах у себя; их львицы использовали знания Ашаи и соединили со своими суевериями и верованиями. Нет, Миланэ не всему верила в таком описании прошлого, но, тем не менее, соглашалась, что общая линия сего повествования вполне верна.

Здесь же всё переворачивается с хвоста на голову.

Тут-то вернулась Арасси. Захлопнув книгу, Миланэ встала и повернулась к двери, ожидая её появления. Разговор неизбежен; она понимала, что делать этого нельзя, но иного выхода не было.

Арасси явилась в проёме дверей в необычно-пёстрой свире, с довольным и весёлым выражением; целый сонм браслетов звенел на её левой руке; самое главное, что она разрисовалась узором тентуши под глазами, будто собралась на некий традиционный праздник или уж наступил Ай-Юлассай (до которого ещё целых две луны). В общем, качели её настроений могли сбить с толку кого угодно.

Сейчас Арасси была единственной львицей мира, которая могла в последний раз помочь.

— Смотри, что я принесла, — похвалились Арасси и бросила что-то возле зеркала.

Миланэ посмотрела.

— Халва? — насторожились её уши. — Но перед завтрашним лучше ничего не есть.

— Всё равно. Идти к трудностям надо веселясь. Это не простая халва, в ней есть исальна, мне эту штуку показал…

— Арасси, мне нужно с тобой поговорить.

— Ах, я думала… — бросилась та на кровать и разлеглась. — Я думала, что мне придётся начать. Присядь возле.

Миланэ медленно присела, глядя подруге в глаза.

— Прости за всё.

Некоторое мгновение Миланэ молчала, а потом поглядела вниз с грустной улыбкой:

— А… Ты о всё том же. И ты прости. Но разговор — об ином.

— Я вся внимание.

Но Миланэ подарила Арасси такой взгляд, что та привстала.

— Что стряслось? — серьёзно спросила она.

— Хорошее слово — «стряслось», — задумчиво молвила Миланэ. — Мне сказали, что у меня есть большая провинность. В своё время, когда я поехала в Марну сдать комментарии в библиотеку, то взглянула на одну книгу. Печати на ящике не было, я и подумала — почему бы и нет? В общем, я полагала, что это случайность. Оказалось — испытание.

— Какую ещё книгу? — снова села Арасси.

— Будто не знаешь. Ту самую. «Снохождение».

— Ну и?

— В общем, мне вольно сделать безупречный выбор: или Разоблачение, или мне дадут отравленную сому на Приятии; и этим ядом я смою свой позор.

— Что за бред? — нервно хохотнула Арасси, бросив от эмоций подушку к дверям. Развела руками, широко глядя на Миланэ; хвост метался. — Кто так сказал?

— Амалла, по поручению сестринства Сидны.

— Амалла? — с безумным удивлением воспросила подруга. — Так… Они тебя хотят отправить на Разоблачение?

— Или оно, или смерть.

Арасси сидела недвижно, а потом поднялась на лапы и фыркнула с застывшей гримасой жуткой улыбки:

— Балаган! Комедия! Больной сон!

Пометалась она по комнате, ох пометалась. Туда-сюда, туда-сюда, как загнанная львица-зверина в малой клетке.

— Так это что получается: тебе устроили испытаньице перед Приятием, ты на нём провалилась, сама не ведая, а теперь наставницы предлагают уйти «безупречной дисципларой»? Как оно называется? «Услуга чести», да?

— Да.

— За то, что ты посмотрела на книжку?

— Да.

Нахмурившись, Арасси снова пометалась по комнате, бесцельно подёргала занавески и посмотрела за окно. Кто-то из подруг помахал ей из садовой дорожки, но Арасси отмахнулась с гримасой отвращения.

Потом в лице переменилась — появилась решимость.

— Собирай вещи и уезжай отсюда.

— Что? Я? Нет, никогда.

— Уезжай немедленно, — Арасси хаотично собирала вещи Миланэ в импровизированный узел из простыни; туда летели расчёски для шерсти, ночная рубашка, пилка для когтей, платок, полотенце — в общем, всякое добро.

— Здесь я могла бы пройти Церемонию Разоблачения, а если уеду, то мне будет только Изгнание. Если бы я хотела разоблачаться, то уже бы сделала это, — говорила Милани повышающимся тоном, вяло пытаясь помешать ей.

— Давай-давай, собирайся, — решительнее молвила Арасси.

— И не подумаю. Я не вижу себя вне сестринства! Вот ты бы как поступила? Это… несправедливо ко мне. Ты бы тоже осталась!

— Я… бы… поступила… как-нибудь… а тебе надо жить, — старалась и спешила Арасси. — Да рвала я когтями справедливость! Нет в мире справедливости!

— Арасси, прекрати.

Та не прекратила.

— Арасси, перестань!

— Почему они хотят тебя убить? — бессильно села на кровать подруга. — Что ты им сделала? Миланиши, я… я… Зачем ты связалась со всем этим? Я ведь говорила, я же предупреждала, что всё это к добру не приведёт, ой не приведёт…

— И вот что: передай книгу… — Миланэ указала на чёрный свёрток.

— Ты сама передашь! Я не передам!