Сны о красном мире

Вопреки уговорам, упрямица Лия предпочла отправиться в тот же день, хотя благоразумнее было бы сделать это с утра, а не на ночь глядя. Делегация выглядела до невозможного скромной. Где это видано, чтобы особа королевской крови, наследная принцесса, путешествовала в сопровождении служанки, Наставника, трех сановников из Посольской палаты и дюжины солдат, пусть даже из элитного корпуса дворцовой охраны? Этого было ничтожно мало. Вдобавок принцесса отправилась верхом, что вообще ни в какие ворота не лезло. Единственный плюс во всем этом был в том, что так они быстрее доберутся до Сойла.

20

Город горел. Красное на красном: небо – багровый туман, улицы – алые цветы пожаров, люди – огненные блики в глазах и на лицах. Кровь. Смерть и вопли умирающих. Одни, в мундирах и стальных нагрудниках с королевским гербом, просто умирали, другие, наспех одетые, растерянные, в большинстве своем безоружные, умирая, таяли, расползаясь туманом; люди с красноватыми и бледными лицами, одинаково подсвеченными огненным заревом. Он понял, что кричит, но не слышал своего голоса. Гул нарастал, в ушах шумело и сквозь этот шум пробивался чей-то невнятный голос…

– Мой лорд!

Дан Глисса открыл глаза и с удивлением обнаружил, что уснул в кресле в Посольском кабинете. За окном темно. За стеной в Посольском зале и в коридоре, судя по звукам, было достаточно оживленно. На столе в беспоряке громоздились пухлые тетради, кожаные папки с бумагами и разрозненные листы. Голова наливалась ноющей болью, над ухом болотным гнусом зудел Кодвилл. Лорд отмахнулся от советника, потянулся, в спине отчетливо хрустнуло. Как долго он проспал?

– Мой лорд…

Дан Глисса еще раз окинул глазами стол. Вот уж действительно, прочитанное влияет на сновидения. Несколько часов назад он, сказав, что ему нужно отвлечься, а на самом деле позорно сбежал от советника и его бесконечных бумаг «требующих светлейшей резолюции», самолично наведался в архив, чем вверг архивариуса и писцов в ступор, и вышел оттуда с горой отчетов о «сойлийском мятеже» и «заговоре Альдо». После того разговора дипломатической миссии Лии, дан Глисса, задевая взглядом испорченный портрет в своем кабинете, снова и снова задумывался от той роли, которую он сыграл в разрыве отношений с Сойлом. Более всего его интересовала ночь, прозванная в народе Алой из-за пожаров и количества пролитой крови.

Тогда все казалось правильным. Мятеж подавлен, виновные за надежными стенами Триглавой Цитадели или мертвы. Так доложили ему, а он – королю дан Крилу. Затем суды и показательные казни. Мертвыми дан Глисса не интересовался. Тогда. А зря.

Оказалось, ни один из могильщиков, помогавших городской страже «убирать» места погромов, не видел ни одного мертвого «мятежника», хотя из отчетов подавлявших «мятеж» солдат было убито не менее семи десятков. Еще один интересный факт – после публичной казни со стороны Сойла не было подано прошения о выдаче тел казненных, которые, к слову, очень быстро увезли и похоронили в одной из общих ям в месте погребения безвестных бродяг и бедняков, не имеющих денег, чтобы заказать ритуальное сожжение. Однако больше впечатление на лорда произвели несколько протоколов допроса «причастных к мятежу», читай мародеров, пойманных в Алую ночь, которые, клянясь Свешенной силой, утверждали, что «убитый упал и дымом красным растаял», «захрипел, глаза закатил, а потом маревом багровым расползся», «в упор из арбалета в глаз ему, он на меня завалился, а потом истаял, как есть, одна одежа и осталась». И еще один любопытный документ кастеляна Триглавца, где в списке выданного «на обряжение казненных двенадцатого дня месяца Лотуна32 четвертым пунктом были «белила фагийские – 6 банок». А также бумага за подписью коменданта об освобождении «отбывших наказание» узников накануне казни, количество которых совпадало с числом казненных «мятежников». Что-то подсказывало дан Глиссе, что «отбывшие наказание» счастливцы освободились весьма кардинально – прямиком в обитель Света.

Стоило, конечно, разбираться с архивом в личном кабинете, там кресло удобнее и не так шумно, но подниматься обратно в свои комнаты обремененным таким количеством бумаг было лень, а Посольский кабинет был ближе. Кодвил все равно нашел бы его, спрячься он с взятыми документами хоть в самом Триглавце.

Кодвил продолжал добиваться внимания, и лорд сдался, махнув в сторону советника рукой, только отвернулся в другую сторону – коэн слепил глаза, а потянуться уменьшить яркость значило снова отрывать ноющую голову от спинки кресла.