Сны о красном мире

Тон ее голоса предполагал продолжение, но меньше всего дан Глиссе хотелось сейчас выслушивать безумные предложения сопливой девчонки, хотя, надо отдать ей должное, малышка достаточно много времени уделяла изучению истории, права и дипломатии, кои никак нельзя считать детскими забавами. Со временем из нее выйдет отличная королева.

– Мне нужно поговорить с вами, – все-таки сказала Лия. – В вашем кабинете, там будет удобнее.

– Разговор конфиденциальный? – поинтересовался лорд, понимая, что от юной принцессы ему уже не отвертеться.

– Хотелось бы, чтобы и первый советник присутствовал.

– Хорошо, через полчаса.

– Как вам будет угодно, – согласилась Лия и церемонно поклонилась, хотя, если разобраться, это «дядюшка» должен был кланяться ей.

Лорд-протектор вернулся в кабинет и пожалел, что не назначил встречу на более позднее время. Пройдясь взад-вперед по устилавшему пол ковру, от стола до двери и обратно, дан Глисса остановился перед своим портретом. С холста на него глядел властный, жестокий, беспринципный, самолюбивый сластолюбец с холеным лицом. Когда-то, казалось, это было невообразимо давно, он любил этот портрет, а сейчас… Почувствовав отвращение, лорд-протектор отвел глаза, постоял, глядя в пол, потом снял висящий рядом с картиной боевой кинжал. Небрежно бросив усыпанные драгоценностями ножны под ноги, дан Глисса повертел кинжалом, словно примериваясь, отошел к противоположной стене и, резко развернувшись, всадил голубую дарийскую сталь прямо между глаз глядящего на него с портрета двойника.

На звук удара в кабинет ворвался стоявший в коридоре солдат из охраны дворца с коротким мечом в руке, да так и застыл на пороге, остановленный холодным взглядом дан Глиссы.

– Прошу прощения, мой лорд… – проговорил он, вытягиваясь в струнку.

– Пошел прочь.

Солдат, отсалютовав, поспешил ретироваться. Дверь закрылась, и лорд-протектор Леантара вновь остался наедине со своими сомнениями и страхами. Страхов было два: война и Мастер Сарк. И если с первым можно бороться, имея значительные шансы на успех, то со вторым… Лучше было иметь этот страх в союзниках, чем среди врагов. Правда, в союзе (это было уже из числа сомнений) дан Глисса чувствовал себя слабейшей стороной, которую терпят до поры. А пора эта ох как близка.

Сарку нужна была Милия, вернее, ее секрет, и свой ставленник на троне Леантара. Девушке удалось бежать, удачно подгадав момент, когда мрачный сойлиец отсутствовал, а все во дворце были заняты предстоящим венчанием. У дан Глиссы до сих пор холодело внутри от одного воспоминания о взгляде Мастера, когда тот, вернувшись, узнал об исчезновении. В нем был приговор, а скользнувшая по лицу улыбка лишь усилила впечатление. Он ничего не сказал – молчания было достаточно. Лорд не сомневался, у Сарка имелся запасной вариант на случай непредвиденных осложнений, его просто не могло не быть. И если для сойлийца это всего лишь временная неудача, то для него, дан Глиссы, это начало конца. А хотя… Чего ради Мастеру Иллюзий было искушать его перспективами, откроющимися после того, как спрятанное в очаровательной головке Милии знание станет доступным? Сарку зачем-то был нужен и лорд-протектор и даже Лия, бесстрашие которой порой очень беспокоило. Не проще ли было бы разом избавиться от этих двух препятствий на пути к власти каким-либо банальным способом вроде яда в вине или наемного убийцы за пологом постели, а потом, когда многочисленная родня начнет грызню за право наследования, потихоньку прибрать королевство к рукам? Или просто Сарк, рядящийся в черное, тогда как другие Мастера Сойла носят белые одежды, хочет сделать грязную работу чужими руками, дабы не замарать свои?

Альдо тоже были препятствием. Иначе чем еще можно объяснить столь рьяную помощь в раскрытии того, чего наверняка не было и не могло быть? А чего стоили все эти лжесвидетельства, представленные в Палату Судей? Мастеру Иллюзий с его возможностями было вполне по силам отвести глаза двум десяткам Присяжных, для которых уже одно то, что со стороны обвинения выступает сойлиец, являлось несомненным доказательством вины Альдо, поскольку было бы странно подозревать в Мастере личную неприязнь к «своим».

Лорд потер виски. Это кровавое пятно на его совести гораздо больше всех остальных. Хорош же он был, когда свято уверовал в то, что Альдо, эти вернейшие и честнейшие люди, готовят заговор против короля, и немало поспособствовал тому, чтобы и дан Крилл так же поверил в это и наделил его полномочиями, «дабы искоренить». Волна арестов и кровавых публичных казней, шпики, доносы, запуганные горожане, разделившиеся на два лагеря, поджоги домов, в которых жили сойлийцы, и школ, и больниц, основанных ими… И, как итог, практически полный разрыв отношений с Сойлом.