Сны о красном мире

Голос сойлийца гипнотизировал, усыплял, подавлял остатки воли. В прозрачном шаре зародился вихрь – не то пыль, не то туман – мутно-красного цвета. Он завертелся, как безумный, словно хотел выбраться за пределы хрустальной тюрьмы, яростно бросался на стенки сосуда, потом успокоился, свернулся, подобно змее, проглотившей собственный хвост, и внутри кольца появилось тусклое изображение мужского лица, вытянувшегося от удивления.

Лорд молчал. Сарк сделает все сам, а ему остается только заставить Лию поверить в ненужность ее миссии. Мастеру не было нужды держать мыслесферу самому, не говоря о том, чтобы произносить что-либо вслух. Он мог бы обойтись и без шара, если на то пошло… Дан Глиссе иногда начинало казаться, что сила Мастера не имеет границ.

Лию разыскали быстро, и, когда внутри мыслесферы появилось ее лицо, лорд засомневался.

– Что случилось? – спросила принцесса, ее губы шевелились, а слова возникали прямо в голове дан Глиссы. – Что-то серьезное? Использовать мыслесферу для связи…

Послышались чьи-то шаги, не узнать совсем не женскую походку Корали было невозможно. Лорд отвлекся, невольно спроецировал посторонние мысли, позволив тем самым Лие увидеть тетку и Сарка.

– Что вы здесь делаете? – вопрос Корали предназначался Мастеру Иллюзий, но тот, и не думая отвечать, склонился к уху дан Глиссы и зашептал:

– Милия, мой лорд… Поторопитесь.

– Альд! Не смей! Что бы он ни обещал! – крикнула Корали и устремилась вперед, но Сарк лишь вытянул руку в ее направлении – и женщина больно ударилась о невидимую перегородку.

– Дядя… Лорд Волден, что происходит?

– Ну же! – Сарк шипел от нетерпения.

– Нет, – спокойно сказал дан Глисса, – я не стану этого делать. Мне нужен

союз с Сойлом.

В горле у Мастера заклокотало, в черных провалах глаз сверкнуло багровое пламя, он выбросил вперед руку с растопыренными пальцами, похожую на лапу хищной птицы, схватил мыслесферу и, сжав ее обеими руками, поднес к лицу, набрал полную грудь воздуха и легонько дунул на заключенный в клетку из пальцев шар. Изо рта выскользнула тонкая струйка багрово-красного тумана и впиталась в мыслесферу. Последнее, что в ней видел дан Глисса, было перекошенное от боли лицо Камилла, заслонившего Лию, после чего хрусталь помутнел, покрылся сеткой трещин и рассыпался множеством мелких серовато-розовых стекляшек.

Утих звон хрустального дождя, по белому лику Сарка змеей скользнула тень торжества, сойлиец отступил на несколько шагов, молча поклонился и… исчез, растворился в воздухе, оставив после себя кляксу красного тумана, медленно расползающуюся по полу.

Лорд поднялся, сел на трон, сжал запястье обожженной руки и чуть наклонился вперед, упершись локтями в колени. Жалобно скрипнули хрустальные осколки под ногами подошедшей Корали.

– Альд… Что ему было нужно? Хотел заставить тебя отказаться от попытки примирения с Сойлом? Зачем? – она присела на краешек другого трона и попыталась поймать взгляд брата.

– Он мог вернуть мне Милию, – словно про себя произнес дан Глисса, сосредоточенно глядя на ожог. В тугой жгут боли, пропущенный сквозь тело, ловко вплелись новые нити, только узлов на них было слишком много. Такие узлы не развяжешь, можно только…

– Альд, ты… Ты любишь ее? – изумилась Корали.

– Теперь это уже не важно… Во всем есть свои плюсы.

– О чем ты?

– Сарк подал мне идею, как быстро получать сведения из Саффа.

– Мыслесфера?

– Ты права.

– А как быть с Лией? Она могла пострадать.

Дан Глисса помолчал. Происходящее воспринималось как бы со стороны, как бы не с ним… Это начинало входить в привычку.

– Тебе не кажется странным, – заговорил он, наконец-то посмотрев на сестру, – что можно безоглядно доверять человеку, много лет шпионившему за тобой, следившему за каждым твоим шагом?

– Не более странно, чем то, что сейчас произошло, – ответила Корали. – Ты говоришь о каком-то конкретном человеке?

– Пора вернуться к делам. Я и так потратил впустую непозволительно много времени, – сказал лорд, встал и, оторвав от свисающей со стены атласной гирлянды ленту, обмотал поврежденную кисть. – Идем, а то придется уступить корону Кодвиллу в благодарность за его работу.

Улыбка, появившаяся на губах лорда-протектора, показалась Корали невеселой. Что-то сломалось внутри у этого человека, сломалось совсем недавно, можно сказать, у нее на глазах, только она не заметила, как будто моргнула в этот момент, а когда открыла глаза, было уже поздно – боль плескалась в полной до краев чаше, пополам с кровью и гноем. Корали смотрела в спину своего брата и понимала, что совершенно его не знает. Она думала, что знает, а на самом деле – не знала никогда. Никогда не стремилась узнать, как будто считала его неспособным на любовь, самопожертвование, сострадание… А ведь и правда – считала.