Соблазненные одиночеством

— А зачем мне кино, я все видела. Я много чего видела. Вон, вены вздулись. Мышцы какие…Мощные. И руки. Умные… нежные….

— Елена Степановна, я правда мокрый. Можно у вас душ принять.

— Конечно "прими душ". Как без душа. Я тебе халат дам. И полотенце. Халат мой — просто очень большой. Там мыло есть и шампунь, если хочешь. Иди, моя радость, иди.

Ну и что, дело сделано? Нет еще не сделано. Еще не было события. Лена понимает: оно очень близко, но оно еще не произошло. И нельзя расслабляться. Она подходит к тумбочке с телевизором, приподнимает его и что-то достает. Пакетик? Коробочку? Из кармана вытаскивает маленькую ложечку, такие для соли. Зачерпывает что-то из пакетика — и раз, в одну ноздрю, зачерпывает — и в другую. А что — волнуется. Она же рассказывала, что стыдливая. Алкоголь не всякий стыд лечит. Сегодня случай особый — можно и покрепче.

Нет, Лена не часто нюхает. В особых случаях. Во-первых, дорого. Во-вторых, вредно для здоровья. Да если честно, всего-то два раза и было. Однажды — когда год назад приезжал в гости ее первый муж. Другой — просто тоскливо было. Она и напилась, и нанюхалась. Утром проснулась голая, в ванне без воды. Вся в кетчупе, а в ушах почему-то мякиш черного хлеба. Вот и весь стаж.

Лена включила телевизор на перемотке. Останавливала в интересных местах — и дальше мотать. Прокрутила пол кассеты. Пошла в спальню за кремом. Намазала ноги, руки. Потом опять пошла — за духами. Промокнула пальчиком где надо. Села смотреть — а Герасима все нет.

— Ты там что, бреешься что ли?

И засмеялась, как будто шутка.

— Да нет, я вроде быстро.

— А почему ты не в халате? Я же говорю он мой. Не генерала.

— Я понял.

— Так в чем дело?

— Я хотел бы сначала кино посмотреть.

— Ишь ты какой. Труженик кабельного телевидения. А без кино никак нельзя?

— Нельзя.

— Ну и хорошо. Надень халат и пойдем в спальню — там есть еще видак, для особых случаев.

— В спальню так в спальню.

— А халат?

— Без халата никак нельзя?

— Без халата как раз очень хорошо.

— Нут так пошли, в спальне разберемся.

— У тебя в сумке что, всякие мужские мелочи?

— Там еще кассеты. Нам же все надо просмотреть.

— А тебя красивые родители не хватятся?

— Они в командировке. В Тунисе.

— Красный крест?

— Да нет, типа круиза — работают в медточке туристического лайнера.

— Ну вот, я тебя и пожалею — как мама. Ну чего ждешь. Ты обещал без халата.

— Сейчас, сумку поставлю…

— Ну.

— Сейчас.

— Ты стесняешься. Не стесняйся. Хочешь, я первая?

— Хочу.

— На. Может хоть рубашку снимешь. Или лучше джинсы — без рубашки я тебя уже видела. Ты куда.

— Я кассету поставлю. Это не помешает. Садитесь на кровать. Я сейчас.

— Легла.

— Вам видно?

— Слушай, девушка перед тобой голая лежит, готовая, можно сказать, на любые свершения, а ты мало того, что халат не надеваешь, еще и "выкаешь".

— Лена, тебе видно экран.

— Гера, мне видно экран.

— Ну, поехали.

— Это тебя возбудит?

— Несомненно. Тебя тоже.

Они смотрят телевизор. Гера рассеянно. Лена все внимательнее и внимательнее. Она убирает руку с его бедра, присаживается на кровати.

— Что это?

— Кино.

— Какое к черту кино. На той кассете другое было. Что это за тетки.

— Разные.

— Постой, а это — ты?

— Ну да.

— Ты ее ебёшь?

— Угу. Вот такое кино. Эротическое.

— Что это?

— Это мой бизнес. Это мое искусство. Пока такое.

— Я не понимаю.

— Очень просто. Наснимал несколько кассет. На них — известные женщины из нашего, сами знаете, престижного района. Или жены очень известных людей. Сняты, как ты заметила, в очень интересных ситуациях. Все, без исключения.

— Ты это хочешь показать по телевидению?

— Могу.

— А как ты их снимал? Ты больной, Герасим?

— Я их снимал очень просто. Вот этой специальной бесшумной камерой с широкоугольным объективом — в сумке. Это называется, скрытой камерой. Самое трудное, подгадать момент, когда они одни. Когда им одиноко, вернее. Дальше — дело техники. У каждой есть пунктик. Большинство — на сексе. Жена одного нашего очень известного телеведущего скрытая лесбиянка. Хочет, а никак не получается — боится. Вот ей я сказал, что голубой. А голубой, как женщина. Если перепихнуться с педиком — почти с женщиной. Она согласилась. У другой, нашей депутатши, давно сын умер. Он сейчас был бы как я. Короче, Эдипов комплекс — дальше точно по Еврипиду. И так далее.

— И что дальше, сука?

— Дальше разное. Деньги, услуги. Власть. Власть искусства, так сказать.

— Мудак ты. Ты меня тоже снимал?

— Конечно. Кроме того, что у вас голос узнаваемый, вас можно узнать, по лицу. И телу.

— Не хами.

— Не хамлю, констатирую. Я вас почему трахать не стал?

— Потому что ты пидарас.

— Нет. Потому, что мне вас вдруг очень захотелось. А это было бы не честно, не по правилам.

— Какие у подонка правила.

— Почему подонка? Я занимаюсь своим делом. Чем моя работа хуже, чем была ваша?

— Заткнись.