Соблазняющий разум. Как выбор сексуального партнера повлиял на эволюцию человеческой природы

Как же нам нужно расценивать превосходство женщин в тестах на понимание языка, учитывая, что мужчины больше заинтересованы в публичных словесных демонстрациях? Последнее еще не слишком точно оценили количественно, но оно, тем не менее, очевидно. Мужчины пишут больше книг. Они чаще читают лекции и задают больше вопросов, если выступают в роли слушателей. Мужчины доминируют в дискуссиях в смешанных по полу группах и пишут больше сообщений на интернет-форумах. Можно сказать, что всему виной патриархат, но это не ответ на вопрос, откуда взялись такие поведенческие особенности. Если мужчины контролируют общество, почему бы им просто не замолкнуть и не наслаждаться принадлежащими им по праву привилегиями? Ответ очевиден, если учесть конкуренцию между представителями одного пола: мужчины не могут молчать, потому что это даст шанс высказаться их соперникам. Мужчины часто затыкают женщин, но обычно этим они лишь расчищают сцену для себя. Если бы мужчины доминировали в общественном языковом пространстве только ради поддержания патриархата, это был бы странный пример эволюционного альтруизма – затратный и рискованный поступок особи, который с равной вероятностью может пойти на пользу как ей самой, так и ее соперникам (другим мужчинам). Океан мужского языка, сопротивляющийся натиску современного женского на книжных полках и экранах телевизоров, в газетах, школьных кабинетах, парламенте и бизнесе совсем не обязательно вылился из мужского заговора не давать женщинам права голоса. Его источником может быть эволюционная история полового отбора, в которой склонность мужчин к разговорам могла быть критичной для их размножения. Тот факт, что мужчины часто не понимают, о чем сами говорят, показывает лишь то, что богатство их демонстрационного арсенала часто превосходит их способности к его постижению.

Плюмаж Сирано

Фейерверки мужских словесных ухаживаний персонифицированы в главном герое пьесы Эдмона Ростана “Сирано де Бержерак” (1897). У Сирано был большой нос, большой меч и такой же словарный запас. Кому-то все это может показаться фаллическими символами, но учитывая то, что мы узнали о пенисах, эти признаки лучше было бы отнести к украшениям, появившимся в результате полового отбора.

Существенная часть пьесы посвящена исполнению миссии Сирано склонить его эрудированную и красивую двоюродную сестру Роксану к помолвке с косноязычным, но симпатичным бароном Кристианом де Невильетом. Готовя перевод “Сирано де Бержерака” для нью-йоркской сцены в 1971 году, романист Энтони Бёрджесс замечал по поводу Роксаны: “Она любит Кристиана, но при этом отказывает ему, так как он не может посвататься к ней остроумно и поэтично. Это кажется слишком невероятным в эпоху, когда уже самое что ни на есть косноязычие считается достоинством, и мне пришлось искать оправдание для этого почти патологического отказа хорошему, но бессловесному солдату, чья красота, по собственному признанию Роксаны, наполняет ее сердце восторгом”. Наши современные словесные ухаживания – жалкое подобие классического французского острословия: катрены Сирано дали начало диванным психологическим наставлениям, банальностям в духе “помоги себе сам” и офисному жаргону. Теперь мы можем быть лингвистически ленивыми: нас окружают профессиональные акулы пера, развлекающие наших половых партнеров от нашего имени. Я имею в виду сценаристов кино, телепрограмм, комедий, а также романистов. Скорее всего, мы никогда не узнаем, предпочитали ли наши плейстоценовые предки французское остроумие, английскую иронию или немецкую прагматичность. Но их определенно привлекали языковые способности, выходящие за рамки необходимых для изготовления отщепов и сбора ягод.

На самом деле, в истории Сирано целых пять мужчин продемонстрировали свои вербальные навыки. Во-первых, это реальный Сирано де Бержерак – живший в XVII веке большеносый, перенесший тяжелое ранение гвардеец, драматург, политический сатирик, свободомыслящий материалист, высмеивавший религиозные авторитеты, мастер барочной прозы и смелых метафор, чье сочинение 1657 года “Иной свет, или Государства и империи Луны” было, по всей видимости, первым научно-фантастическим романом. Во-вторых, это драматург XIX века Эдмон Ростан, чье ослепительное стихосложение на протяжении пяти действий, написанных александрийским стихом, укрепило его литературный статус. В-третьих, выдуманный Ростаном Сирано, чьи исключительные поэтические способности завоевали сердце Роксаны. В-четвертых, переводчик пьесы Энтони Бёрджесс. Вероятно, партнерши всех этих мужчин в приватных беседах демонстрировали столь же выдающиеся речевые способности, однако этого мы точно не знаем, потому что они не были столь же мотивированы демонстрировать свой языковой талант широкой аудитории. Ну а пятый демонстратор, конечно, я, поскольку это я тут пишу о Сирано. Такие бесконечные цепочки передачи вербальной информации составляют бо́льшую часть литературных произведений и научных публикаций.