Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Влияние Кальвина на дела Женевы не объяснить ни его личной властью, ни харизмой, хотя, возможно, причиной его авторитета и служил тот нравственный пример, который он подавал другим. Мы же должны взглянуть на установленные им систему верований и социальную организацию, благодаря которым город с населением примерно в 13 000 человек начал жить лучше, чем раньше. Успех города, в свою очередь, подтверждается тем, что в Женеву, в надежде узнать ее секреты и перенять ее опыт, со всех уголков Европы спешили люди, желавшие провести реформы у себя. И версии кальвинизма, перенесенные на другую почву, также в целом давали хорошие результаты – а это знак: для достижения успеха важны не личности, а верования и организации.

По признанию самого Кальвина, главным вызовом, который он видел перед собой, выступала необходимость превратить раздираемый распрями город в монолитное и эффективное единство. Этот вызов поставил Церковь в непростые симбиотические отношения с городским советом, и характер этих отношений менялся от сотрудничества до конфликта и обратно, причем Церковь играла в них подчиненную роль. Но и сама Женева занимала подчиненное положение в своем шатком альянсе со Швейцарским союзом против Савойского герцогства – такими были сложные политические и социальные условия, доставшиеся Церкви Кальвина в наследство.

Адаптационисты и кальвинизм

Изучаем адаптации в должном масштабе

Сделаем следующий шаг: посмотрим, можно ли, подробно рассмотрев особенности церкви Кальвина, истолковать их как адаптации к окружающим условиям. Но сначала все же необходимо обсудить некоторые общие вопросы пространственного и временного масштаба. Кальвинизм – не творение одного человека; и более того, со временем он менялся. Конечно, мы ясно видим, что Кальвин строил свое здание на широком фундаменте иудеохристианских верований. И его свершения в Женеве проходили под влиянием других людей и институтов – того же городского правительства. И отметим, что кальвинизм изменился после смерти основателя. По мнению Макграта (McGrath 1990, 209–211), особый акцент на предопределении, который часто ассоциируют с кальвинизмом, вышел на первый план лишь после смерти Кальвина и служил весьма специфической цели: отделить так называемых «кальвинистов» от соперничающих протестантских групп (обратите внимание на функциональный характер этого объяснения). Так какой же нам выбрать масштаб, изучая адаптированность кальвинизма к окружающим условиям? Самую грубую пространственно-временную шкалу – христианскую традицию в целом? Шкалу поточнее – кальвинизм в рамках христианства? Или еще более точную – женевскую Церковь времен Кальвина?

С такими же вопросами сталкиваются эволюционные биологи, когда изучают любых живых существ, за исключением человека. Когда мы исследуем приспособленность гуппи к среде, какую нам выбрать? Грубую шкалу больших таксономических единиц, к которым принадлежат гуппи – род Poecilia

, семья Poecillidae, отряд Cyprinidontiformes? Несколько менее грубую, на которой отмечен один только вид гуппи? Более точную, охватывающую лишь особей гуппи из одной реки? Еще более точную, разделяющую гуппи на обитателей речных верховий и низовий? Или, возможно, совсем мелкую – микроареалы из одной-единственной запруды? Это эмпирические вопросы, требующие доскональных исследований, а ответы могут различаться в зависимости от того, какая черта служит предметом научного интереса. Способность к живорождению – характеристика, общая для всего семейства, в которое входят гуппи. Возможно, это адаптация, но не та, которая отвечает на давление локального отбора. Размер потомства при рождении в рамках популяции гуппи варьируется сильнее и отвечает как раз на давление локального отбора: гуппи, обитающие в низовьях, при рождении не такие крупные (и их больше), как гуппи, населяющие верховья; и все говорит о том, что это – адаптация к присутствию или отсутствию хищников.