Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Поистине удивительно, что те авторы, чьи рассуждения были по большей части попытками объяснить религию как общий феномен, обратили свое внимание исключительно на религии нынешних примитивных народов или на ранние формы более развитых религий – иными словами, на те религии, информация о которых скудна и недостоверна, – а не на современные мировые религии с их обширной литературой и известной историей: христианство, ислам, индуизм, буддизм и другие. Если бы только они сделали это, и даже больше, если бы они посвятили свои исследования тому, что значат эти религии для обычных людей, а не тому, как их представляют философы, теологи, юристы, мистики и им подобные, тогда наши авторы увидели бы, насколько неадекватными были их теории.

Если научная гипотеза на верном пути, тогда от новых данных она не ослабеет, а только упрочится, даже если потребуется ее слегка улучшить. Мне хочется думать, что гипотеза, согласно которой религиозные группы представляют собой организмы, прошла тест Эванс-Притчарда, став сильнее благодаря огромному объему доступных сведений о такой современной религиозной системе, как кальвинизм. Давайте же расширим наши границы – и охватим религии, существовавшие в иное время и в иных местах.

4. Мирская польза религии: исторические примеры

Мы провели несколько часов в Куум-Идвале, тщательно исследуя горные породы, поскольку Седжвику очень хотелось найти в них ископаемые; и ни одни из нас не заметил удивительных следов ледниковых явлений: ясно изборожденных поверхностей скал, стоящих торчком валунов, боковых и конечной морен. И, однако, эти явления до того очевидны, что… дом, истребленный пожаром, не повествует о постигшей его участи более ясно, чем эта долина. Если бы она была выполнена своим ледником, то и тогда даже все явления не были бы выражены с такой ясностью.

Чарлз Дарвин

Этот фрагмент из автобиографии Дарвина изумительно демонстрирует, насколько необходима теория, чтобы видеть вещи, находящиеся прямо перед нами. Молодой Дарвин и его профессор Адам Седжвик не могли заметить свидетельств ледника: теорию оледенения к тому времени еще не предложили. Но если бы она была, если бы о ней в тот миг задумались – подтверждающие свидетельства были бы столь очевидными, как если бы перед глазами исследователей предстал сам ледник.

В ретроспективе подобная очевидность может сопровождать и представление о религиозных группах как об организмах. Если в строгом смысле слова она верна, тогда ее подтверждения должны быть у нас перед глазами, как те же валуны и морены, среди которых бродил Дарвин в поиске ископаемых. Нам не удается увидеть подтверждения не потому, что они скрыты или требуют для своего обнаружения сложных измерительных приборов, но потому, что мы пользуемся не теми теориями. Конечно, теория, согласно которой религиозные группы предстают адаптивными единицами, не нова – как было это и с теорией оледенения во времена Дарвина. Тем не менее отказ от представлений о групповом отборе в биологии и от функционализма в обществоведении привел к тому, что подтверждения нашего тезиса будто бы исчезли, словно этих теорий никогда и не предлагали[40]. Теперь, когда представление о группах как об организмах обрело теоретическую зрелость, нам нужно по-новому посмотреть на то, что всегда и было у нас перед глазами.