Собрание коротких и необычайных историй

Непримиримый скептик Ван Чун[26] отрицал существование вида фениксов. Как змея, заявлял он, превращается в рыбу, мышь — в черепаху, а олень во времена мира и спокойствия обращается в единорога, так и гусь становится фениксом. Эти изменения он приписывал «благотворной жидкости»: именно благодаря ей за две тысячи триста пятьдесят шесть лет до христианской эры во дворе императора Яо выросла багровая трава.

Эдвин Фростер. «Дополнения к истории свободомыслия» (Эдинбург, 1887)

Миф об Александре

Кто не помнит стихотворения Роберта Грейвса, в котором поэт воображает, будто Александр Великий не умер в Вавилоне, а отстал от своего войска и углубился в недра Азии?[27] Проплутав немало по неизведанным странам, он встретил войско желтых людей и, поскольку умел лишь воевать, вступил в его ряды. Прошло много лет, и однажды в день выплаты жалованья Александр с удивлением посмотрел на золотую монету, которую ему вручили. Он узнал изображение и подумал: «Это я велел чеканить такую монету в честь победы над Дарием, когда был Александром Македонским».

Адриенн Борденав. «Преобразование прошлого, или Единственная опора традиции» (По, 1949)[28]

Творение и поэт

Индийский поэт Тулсидас[29] сочинил песнь о Ханумане[30] и его обезьяньем войске. Прошли годы, и царь заключил его в каменную башню. В застенке он принялся медитировать, и из этой медитации возник Хануман вместе с обезьяньим войском, и захватил город, и вторгся в башню, и освободил его.

Р. Ф. Бертон. «Индика» (1887)

Евгеника

Одна дама из высшего общества с такой страстностью влюбилась в некоего господина Додда, пуританского проповедника, что умолила своего мужа позволить им лечь в постель, дабы зачать ангела или святого; позволение было получено, однако ребенок родился обычным.

Драммонд. «Бен Джонсиана» (около 1618)[31]

Нищенка из Неаполя

[32]

Когда я жил в Неаполе, у двери моего дворца стояла нищенка, и я всегда бросал ей монеты перед тем, как сесть в экипаж. Однажды, удивившись, что никогда не слышу от нее благодарности, я посмотрел в ее сторону. А приглядевшись, увидел, что принимал за нищенку ящик, выкрашенный в зеленый цвет, полный красной земли и полусгнивших бананов...

Макс Жакоб. «Стаканчик для игральных костей» (1917)

Бог оставляет Александрию[33]

Около полуночи, как рассказывают, среди унылой тишины, в которую погрезили Александрию страх и напряженное ожидание грядущего, внезапно раздались стройные, согласные звуки всевозможных инструментов, ликующие крики толпы и громкий топот буйных, сатировских прыжков, словно двигалось шумное шествие в честь Диониса. Толпа, казалось, прошла сквозь середину города к воротам, обращенным в сторону неприятеля, и здесь шум, достигнув наибольшей силы, смолк. Люди, пытавшиеся толковать это удивительное знамение, высказывали догадку, что это покидал Антония тот бог, которому он в течение всей жизни подражал и старался уподобиться с особым рвением.

Плутарх. «Сравнительные жизнеописания»[34]

Ученица

Красавица Цзы Ши нахмурила брови. Безобразная мужичка, увидев ее, застыла в изумлении. Очень захотелось ей стать такой же; нарочно пришла она в дурное настроение и насупилась. Потом вышла на улицу. Богачи заперлись на ключ и не высовывали носа; бедняки похватали детей и жен и убежали в другие края.

Герберт Аллен Джайлс. «Чжуан-Цзы» (1889)

Девятый раб[35]

Владетель Ширвана,[36]

или Албании, Ибрагим поцеловал подножие императорского трона. Его приношения состояли из шелковых тканей, коней и драгоценных каменьев, а по татарскому обычаю, в каждом из этих отделов было по девяти предметов; но один склонный к критике зритель заметил, что рабов было только восемь. «Девятый раб — я сам», — возразил Ибрагим, заранее приготовившийся выслушать этот упрек, и его лесть была награждена улыбкой Тимура.

Э. Гиббон. «История упадка и разрушения Римской империи», гл. LXV

Победитель

Образец иного сострадания явил собой Гимилькон,[37] который, одержав в Сицилии великие победы, но потеряв много людей от болезней, обрушившихся на войско, вступил в Карфаген не с триумфом, но в трауре, с распущенными волосами и в жалком одеянии раба; по приходе домой он, не говоря никому ни слова, наложил на себя руки.

Сааведра Фахардо. «Мысли об учтивом и христианнейшем князе», раздел XLV (1640)

Опасный чудотворец

Один священник, не веривший в учение мормонов, навестил пророка Джозефа Смита[38] и попросил его сотворить чудо. Смит ответил: