Собрание сочинений. Том 2

Без лести, унижения,без всяких громких фраз, —я вырос в уважениик тебе, рабочий класс.Оставив шутки смачные,меня, войны дите,вы принимали, смазчикизиминского депо.Иван Фаддеич Прохоров,известный всем в Зиме,читал, как в храме проповедь,в депо науку мне.Я горд был перед взрослыми,когда шагал домой,что пахнет паровозамисолдатский ватник мой.И Сыркина Виталияклеймил что было силза то, что пролетарий я,а он – врачихин сын.Мы были однолетками,из класса одного,но звал «интеллигентиком»с презреньем я его.

Иван Фаддеич Прохоровпыл мой остудил.Иван Фаддеич Прохороввсе это осудил.«Что гонишься за почестью?Нашелся фон-барон!Кто хвастает рабочестью,какой рабочий он!»И грозно и рокочущена все депо он рявкнул:«Мы что же —                      кость рабочая,а врач —             она                  дворянка?!»Воспитан я не догмами,а взглядом этих глаз.Меня руками добрымиты вел, рабочий класс.О, руки эти жесткие!Под сенью их я рос.Кружки мозолей желтыемне дороги до слез.Вот правая, вот левая —владыки домен, штолен…

Но, скажем, руки лекаряне трудовые, что ли?Интеллигенты сложныев жару или пургухлебали той же ложкоютакую же бурду.Интеллигенты падалиот выстрела в упор,прижав с тоскою пахарякакой-нибудь бугор.И, как возмездье воющее,летели неспростаснаряды Шостаковичас клавирного листа.Пройдя сквозь все освенцимы,воскреснув столько раз,моя интеллигенция,ты —        рабочий класс!1957–1982

«Россия, ты меня учила…»

Россия, ты меня учила,чтобы не знал потом стыда,дрова колоть, щепать лучину

и ставить правильно стога,ценить любой сухарь щербатый,коней впрягать и распрягатьи клубни надвое лопатой,сажая в землю, разрубать.Наш русский дух – собранье болей.Он рассеченность превозмог,разрубленный на столько долей,но неделимый клубенек.Я, словно Русь, и сам искромсан,но я твой червь крылатый, Русь, —не из твоих Иванов грозных, —я – и разрубленный срастусь.Господь, народ не спутай с чернью,от нас чела не отвратии эру страшных рассеченийв сращенье наше обрати.1957–1995

«Ты спрашивала шепотом…»

Ты спрашивала шепотом:«А что потом?                      А что потом?»Постель была расстелена,и ты была растеряна…Но вот идешь по городу,

несешь красиво голову,надменность рыжей челочки,и каблучки-иголочки.В твоих глазах —                           насмешливость,и в них приказ —                           не смешиватьтебя       с той самой,                          бывшею,любимой              и любившею. Но это —              дело зряшное.Ты для меня —                       вчерашняя,с беспомощно забывшейсятой челочкою сбившейся.И как себя поставишь ты,и как считать заставишь ты,что там другая женщинасо мной лежала шепчущеи спрашивала шепотом:«А что потом?                      А что потом?»1957–1975

Человека убили