Собрание сочинений. Том 2

О, сколько стран у нас в стране!Тянусь я к ним с чудесной жаждой,и пью и пью их я,                           и в каждойхотелось побывать бы мне!Ах, как мучительно и сладкото те, то эти пить края!Ах, в этом больше бы порядка!Но позвала страна Камчаткаменя к себе,                  и еду я!Вот шум воды,                       машины шумы,и вальс на палубе притом,и силуэт японской шхуныв тумане сизом за бортом.Шурша по доскам,                             ходят пары:врачи,         рыбачки,                       кочегарыи гастролер-гипнотизер…А я один стою.

                       Позор!Танцуют все напропалую.Танцуют фокс,                       танцуют блюз —возьму и с кем-нибудь станцую,возьму в кого-нибудь влюблюсь!Но вот московские ребята —ну да, конечно, из МГРИ,и стол хотя и небогато,но вмиг устроить мы смогли.Они геологи.                    Мне ясно,что надо им и почему.Но вот выкладывает яства,как-то:          леща,                  крутые яйца —студент-философ.                            Что ему?А вот сидит студент мехмата,со мною года одного,и добродушно и мохнатоглядит сквозь сетку грудь его.

Моя одежда потрепалась,ботинки порваны в тайге,но здравствуй, город Петропавловск!Я, полный сил, приплыл к тебе.В порту могучий грохот кранов,рефрижераторных посуд,и за клешни громадных крабовс базара женщины несут.Я вижу снежные вулканы,над ними узкие дымки,и вот солеными рукамижмут мою руку рыбаки.На сопке, вздыбленной над морем,себе и людям дорогой,стою        на льду одной ногоюи на цветах —                     другой ногой!И, стоя, я лечу, как чайка,во власти моря и зари.А ну, бери меня, Камчатка,покрепче, слышишь-ка, бери!Сажай меня, ничто не пряча,на вертолет и на коня,

вари меня в ключах горячих,мотай на сейнере меня!Внизу Авачинская бухта,заря во всю ее длину.И я стою над бухтой будто,а вижу —               вижу всю страну:от небоскребов                        до хибарок,от всех низин                     до всех высот.Мои —           Москва,                       Зима,                                Хабаровск,Камчатка               и Владивосток.Я скроен был                     по сей громаде.Я не могу не быть                            вездеодновременно —                          в Ленинграде,

в Находке                и Улан-Удэ.Сей ветер                выше всех поветрий.Как глас пространства,                                    он во мне.Нельзя быть крошечным поэтомв такой громадине-стране!1958–1996

«Я в жизни много только пил…»

Я в жизни много только пил.Я жил и ново, и неново.Немного, кажется, любилно и любимым был немного.Боялся я всецелых чувств,хотя без них мне было горько.Хвалили так себе, чуть-чуть,и били тоже полегоньку.Я требую, и я молю.Душа кричит и уповает:пусть вечно любят и люблю,а если бьют – пусть убивают.1958

Шнурки