Собрание сочинений. Том 6

В двухсотмиллионном залеРусланова по телевидению,и все, что глаза не сказали,подглазные тени выдали.Немолоды плечи и волосы,в глубоких морщинах —                                       надбровье,и все же в искусстве нет возраста,когда оно —                   голос народа.То церкви с размаху разламывая,то их воскрешая старательно,Россия           росла                    под Русланову —под песни с хрипинкой,                                      с царапинкой.Теперь я вполне приоделся,но все же забыть мне нельзя,

как в полуголодном детствеРусланову слушал, —                                  носяваленки,             валенки,неподшиты,                  стареньки.И вот она вновь на виду,столькое перетерпевшая,в четырнадцатом годусолдатам Брусилова певшая.Купец,          стеганувший кнутом,и голод —               все было испытано.Страданья артиста                              потомстановятся праздником зрителя.Поет,        как свершает обряд,

поет,       как в избе у окошка,и слезы над ликом горят,как горестный бисер кокошника.И мы отстоим тебя,                               Дон,и мы отстоим тебя,                               Волга,от пошлых эстрадных мадоннвсемирно безликого толка.Не выдадим песню свою,как мы отстояли навекив Отечественную войнуотечественные реки,когда мы с «Ура!» громовыми с песнями в глотках рисковыхрванули вперед,                          на Берлиниз страшных снегов подмосковных —

в валенках,                  в валенках,в неподшитых,                        стареньких…15 июля 1971

Он любил тебя, жизнь

Он лежал, Марк Бернес.Шли солдаты с ткачихами Пресни,но ни смерть, ни болезньне смогли отобрать его песни.И артист, и таксистпонимали, что плакать не стыдно.«Я люблю тебя, жизнь», —тихо пела над гробом пластинка.Песни жили внутритех, кто к гробу цветы приносили,песни, как фонари,освещали дороги России.Эти песни щемятдо сих пор у Балкан и Камчатки,

и на мачты шаландпесни тихо садятся, как чайки.Всем стараясь помочь,он поет и поет, чуть усталый,и про темную ночь,и про парня за Нарвской заставой.В чем Бернеса секрет?Отчего его помнит планета?В том, что, в сущности, нету него никакого секрета.Пел Бернес не спеша,пел негромко, но добро и гордо.Голос – это душа,а не просто луженое горло.Вновь, пластинка, кружись,настоящее прошлым наполни!Он любил тебя, жизнь.Ты люби его тоже и помни.Июль 1971

Я написал эти совсем простые стихи на мелодию песни Э. Колмановского, используя строчку автора слов К. Ваншенкина, специально для вечера памяти Марка Бернеса, первого исполнителя и морального соавтора моей песни «Хотят ли русские войны?». Исполнить эту песню должен был тогда еще молодой Иосиф Кобзон. К сожалению, Ваншенкин категорически запретил это исполнение.