Я так скажу – немножко в шутку,а очень множечко – всерьез —когда летишь по первопутку,то поцелуй хрустит в мороз.«Любовник» – стало редким словом,как, впрочем, и «любовница».Любовью не бывал я сломлен,а если был – не до конца.Пройдя сквозь искус донжуанства,ряд горьких истин разжевали до того я дожелался,что и желать я разжелал.Но я любил – пускай чуть-чутьно,пускай хоть краешком души,и мне со всеми было чудно,и все мне были хороши.И пить любовь из любопытствамои уста легко могли,как воду из следов копытцевпрелестных козочек земли.Встречал я, правда, и коварных,с какими лучше не балуй,но, к счастью, я из благодарных,хотя б за полупоцелуй.И ощущал себя я вроделюбовником не только их,но и всего, что есть в природе,волн и пшеничных, и морских.В любви есть коллекционеры,разборчивые знатоки,а я любил без всякой мерыот неразборчивой тоски.Есть неразборчивость от Бога.Она чиста тем, что щедра,и предпочтет рычанью догаписк беспородного щенка.Люблю я столькое на свете,влюбляться в столькое горазд.Все, что люблю на этом свете,мне угодить на тот не даст.Могу воробышкам, к примеру,шепнуть: «Любимые мои…»Я не из коллекционеров,я – из любовников земли.1 февраля 2005