Собрание сочинений. Том 9

Я шел по Иерусалиму,                                     и воздух звенел, как стекло.Жарой меня просолило                                       и совестью пропекло.Шатаючись от упорства,                                        я стену нашел, где Христосладонью о стену оперся,                                        молчанием речь произнес.Вот признак, что в сердце есть сердце —                                               стоять за других до конца.Неважно, на что опереться,                                          но лишь бы на чьи-то сердца.И столькие поколенья                                     от детскости и любвив то самое углубленье                                    вжимали ладони свои.…В религии я своенравный.                                          Был бабушкой тайно крещен,но, как пионер православный,

                                                 всерелигиозно взращен.Поэт и священник из Польши                                      не мог отменить все, что пошло,но кажется мне по всему —                                           он сделал, наверное, больше,чем это казалось ему.Вначале был слишком политик                                              и слишком порой однобок,но в стольких запутанных нитях                                                      запутался бы и Бог.Он понял – сплетенность религий                                            нам всем – ариаднина нить.Когда-нибудь кто-то великий                                                сумеет их соединить.В содоме политики, денег,                                           когда неподкупного нет,поэт – это тайный священник,                                           и тайный священник – поэт.Судьбой на распятие брошен,

                                           простил он убийцу, как брат,и даже покаялся в прошлом,                                               в котором был не виноват.Над бедностью он не вознесся,                                                  в себе ее с болью носили даже за крестоносцев                                      прощения попросил.А мы не устали возиться                                        с оправдыванием чумы.За наши костры инквизиций                                               еще не докаялись мы.Что ждет нас? Пока все мы в яме                                             интриг, воровства и войны.Что может спасти? Покаянье                                               и неповторенье вины.Застряли мы в нравственной лени,                                                  но верую, что неспростая чувствую в том углубленьи                                                тепло от ладони Христа.

Талса, Оклахома, 4–7 апреля 2005

«Ваша, наша и моя Победа…»

Ваша, наша и моя Победа.Превратили Гитлера мы в дым.Почему мы с вами за полвекаСталина никак не победим?30 апреля 2005

Кулак и ладонь

Одна рука, зажатая в кулак,еще грозит с амбицией имперской, —ладонь другой руки, как шлюхи мерзкой,раскрыта: «Доллар, миленький, приляг».Неужто стал действительно таков —смысл жизни —                          из подачек и хапков?А я-то думал, что Руси бессмертье —усердье совести                          и просто милосердье?Но слишком стало много «зимних глаз»,

глядящих не на нас,                                 а лишь сквозь нас.Порою ждешь с надеждой добрый жест,ну, а глаза жестоки, словно жесть.Неужто я попал в страну чужую,которая басманствует, бомжуя?Как будто бы наемные десанты,на изготовку – «неоподписанты».Суть слова «подписант» была чиста,а вот теперь —                        в коричневом                                              уста.Неужто же Россия сохранится,бубня, что зло ползет из заграницы,ведь из клоповников родимых злосовместно с забугорным заползло.А станем лишь кивать на «за бугром»,тогда нас покарает русский гром…11 июня 2005

Позабудь!