Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Рассказы и повести; Скандалист, или Вечера на Васильевском острове: Роман

— Говори, — прогудели столяры, и Хромой одобрительно повел плечами.

— Столяры, — начал Сергей, и ему показалось, что это не он, а кто-то другой раздвигает губы. — Я Сергей, сын столяра Ефима, столяр не из последних и столярной работе обученный с детства. Отец мой и ныне известный в своем ремесле человек, и живет он в городе Пскове.

— Ты нам человек незнакомый, — сказал Тимофей Мякин, — мы тебя слушаем.

— Слушаем, — сказали мастера.

— Из города моего, — продолжал Сергей, — я ушел тому назад года два и ищу по городам государства нашего волшебный рубанок.

Столяры нахмурились. Хромой прошептал что-то и посмотрел на Сергея с мрачностью. Столяр Карлус Фок курил трубку молча.

— Господа столяры, — продолжал Сергей, — ведомо ли вам, что такое волшебный рубанок?

— Неведомо, — отвечали столяры, и Карлус Фок пробормотал про себя:

— Славный парень, немецкая голова.

— Волшебный рубанок, — говорил Сергей, — есть такой инструмент, что при работе им дерево становится как шелк из персидской страны и по этому дереву можно делать изразцы ни с чем не сравнимой тонкости…

И он рассказал им о немце-столяре и о шкатулке царя Ивана. Столяры слушали молча. Карлус Фок курил трубку, улыбаясь, и дым над рыжей головой взлетал клубами.

Вечерний свет летел из полуприкрытых окон и легкой стопой пробегал по острым плечам Хромого, через золотистую бороду Петрекина, на трубку, нос в дыму и сжатые губы мастера Карлуса Фока.

И когда Сергей кончил, то отвечал ему за всех старик Звягин.

— Парень, — сказал он, — рубанок твой непременно дьявольский, и ты его в святом Новгороде не найдешь.

— Нет ли среди инструментов ваших, — спрашивал Сергей, — рубанка темного дерева с лезвием лучшей английской стали?

И столяры сказали в один голос:

— Нет.

Тогда Сергей взвалил мешок с инструментами на плечи, простился со славным мастером Карлусом Фоком и, обойдя семь озер, пришел к городу Москве. Но был он задумчив и молчалив и до самого города вспоминал белого человека, что некогда видел в доме патера Владислава.

13

От Новгорода вместе с Сергеем прилетел длинноногий ветер. Такого не запомнят москвичи. Он шагал по московским улицам, гремя жестью, рассаживая грудь об углы проулков и влачась по камням серым плащом. Сергей остановился в подворье и, сбросив мешок с плеч, заснул крепко, а ветер пролетел Москву с разбега, ударившись в реку, разбросал свинец по стремительной водной ряби, прогулял в Марьиной роще целую ночь, вернулся обратно и, хлопнув ставнями, разбудил Сергея. Сергей привстал с лавки и прислушался. Ветер гремел за окном и вдруг упал вниз и ушел глубоко в каменистую землю.

— Нужно идти, — сказал Сергей, и усталость внезапно коснулась его сердца.

Он оделся, закинул на плечи мешок и вышел на улицу. Был еще ранний час, но Москва не спала. Сергей завернул за угол, и тотчас в острые глаза пролетела вширь Театральная площадь. Тонкий человек сдерживал высокими руками взброшенных над колоннами коней. Слева прислонилась к каменным кубам белая церковь, справа стеклянный дом начинал улицу и шум раздвигал уши, как когда-то возле реки, на торговой площади.

Сергей стоял неподвижно. Потом долго бродил по улицам и наконец усталый вышел к храму Христа Спасителя.

На рыжем мраморе в высоком кресле сидел человек со скипетром в руках, держа сильное тело недвижимым. Корона сжимала медную голову, и на широкую грудь, опоясанную лентами, падала медная борода.

Что-то тонко прозвенело у Сергея в груди, и на минуту серый туман прошел перед глазами.

— Ваше величество, — быстро заговорил он, вглядываясь пристально. Сердце у него стучало ужасно и руки дрожали. — Ваше величество, вы человек известный. Обращаюсь к вам с просьбой указать…

Александр молчал. Но в сжатых губах пробежало и тотчас скрылось движенье.

— Скажите, — продолжал Сергей, крепко прижимая лицо к холодной меди, — я столярный подмастерье из городов, ныне вашему величеству неподвластных, и ищу по сим городам…

Но в эту минуту кто-то прикоснулся к его плечу. Он обернулся: возле него, рукой заслоняя глаза от ясного дневного света и далеко вперед выбросив острый подбородок, стоял маленький старичок в черном оборванном пальто и в картузе с козырьком, надвинутым на лоб.

14

— Извините сударь, — начал он, — будучи чрезвычайно заинтересован неожиданной встречей, осмелился обратиться к вам.

Сергей провел рукой по лицу, и в глазах его посветлело.

— Вы про что изволите говорить? — спросил он, отступая несколько от старика.

— Слышал, — продолжал старик, — слышал, как вы в задумчивости говорили с императором Александром, и подивился. Но, будучи человеком, склонным к мистическому истолкованию вещей, придал и сему надлежащее значение.

— Что вам угодно? — спросил Сергей. — В чем дело?

— Уже много лет не веду никаких дел, — отвечал старик. — Будучи занят созерцанием скульптурных изображений, уже давно отрешился от всякой иной деятельности. Живу в Москве со времени появления на свет и пытаюсь не терять окончательной связи с сей жизнью. Вы же, сколько могу судить, занимаетесь столярным ремеслом, сударь?