Собрать мозаику. Книга вторая

Я некоторое время смотрела вслед господину Стоничу, который отошел к столу сестры Таисии, что-то недовольно бормоча под нос и нервно потряхивая в руках "шапочку", а потом, собравшись с мыслями, посмотрела на военного министра.

— Вы действительно начали войну с нашей империей из-за того, что в столице Тангрии в Арлеме террористы убили племянника императора с женой, а мы не пустили вашу полицию проводить у нас расследование? — четко выговаривая каждое слово, медленно и тихо спросила я.

Военный министр сначала недоуменно смотрел на меня, потом, когда мой вопрос дошёл до него, он слегка побледнел, а черты лица опасно заострились. Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела, как постепенно  чернеют от ярости его глаза, до этого с раздражением смотрящие на меня. Но странно, мне сейчас не было страшно, как раньше. Внутри меня тоже рождалась яростная лава.

 — Здесь вопросы задаю я, лера Тубертон, вы снова  забыли это простое правило,— его голосом можно было заморозить огненную лаву, но не ту, что рождалась внутри меня. — Что вы сегодня вспомнили? – повторил он ледяным тоном. — Кратко и по существу.

— Вспомнила официальную причину, по которой началась война между нашими империями. А также то, что вы выдвинули ультиматум, по которому мы за пять дней  должны были произвести чистку нашего госаппарата и армии, должны были арестовать подозреваемых в убийстве племянника вашего императора и разрешить вашей полиции проводить у нас следствие и наказания виновных в антимарилийских действиях.

Я замолчала и внешне спокойно смотрела на военного министра. Хотя внутри начинало  бушевать яростное бешенство. И, скорее всего, в моих глазах оно уже отражалось. Атер Турнович сидел рядом с ледяным выражением высокомерного лица высшего аристократа Марилии и сверлил меня уничтожающим взглядом. Выражение его лица напомнило генерала Мирадовича. Та же спесь и ледяное высокомерие человека, по совершенно субъективным причинам считающего себя выше других живых существ.

— Вспомнила, как наш император и наш Совет выполнили почти все выдвинутые условия, кроме одного, — тихо продолжила я. — Кроме совершенно невыполнимого. И вы знали, что наш император не согласится его выполнить. Потому что ни один здравомыслящий император не пустит на свою Землю полицию чужой империи, чтобы она наводила порядки там, где не имеет права.

У меня не хватило дыхания продолжить, а военный министр лишь слегка приподнял на высокомерном лице бровь, изображая недоумение.

 — Неужели земли с христолином Верданского округа стоили сотни тысяч убитых подданных наших двух империй? – вдруг тихо спросила я, желая застать военного министра самой могущественной в мире империи врасплох.

Но, конечно, у меня это не вышло. Он был дипломат от макушки до кончиков начищенных ботинок. Ничто не дрогнуло на его лице, ни один мускул, только край правого глаза еле заметно нервно задергался, а руки, как лежали спокойно на подлокотниках кресла, так и остались в таком же спокойном положении. Но дергающийся глаз я отметила со злым удовлетворением.

— Вы все сказали? — процедил министр ледяным тоном.

– Нет, не все, — ответила не менее холодно. — Ведь это было настоящей причиной войны? Вам нужны были эти земли? Земли Верданского округа, богатые христолином? Вы уже начали работы по его добыче?

 — Здесь вопросы задаю я, — вновь  ледяным тоном ответил министр, затыкая меня. — Вы забываетесь! — процедил сквозь зубы. — У нас не диалог, не игра "вопрос-ответ", вы  докладываете то, что вспомнили во время искусственного сна.

 — Конечно, — покладисто согласилась я. – Как скажете, господин... убийца невинных людей.

 — Что вы себе позволяете?! – все же  в ярости прошипел атер, вставая с кресла и угрожающе нависая надо мной. Невозмутимость покинула его. — Вы знаете, что я могу с вами сделать?! Да вы живы до сих пор только потому, что обладаете драгоценной для Марилии информацией!

— Знаю, — внешне  спокойно ответила я, хотя угроза расправы все же покоробила. — Отправить пожизненно в тюрьму или на рудники Марилии? Я это уже слышала. Или придумали новое наказание? Какое же? Отпилить голову? Отрезать язык? А-а-а,  наверное, хотите, четвертовать  меня?

За спиной военного министра мелькнуло бледное потрясенное лицо сестры Таисии. По-видимому, она была в ужасе от того, что я так смело разговариваю с военным министром империи, практически вторым человеком. Ученый Стонич тоже изумленно пожирал меня глазами. Казалось, он просто не верил тому, что происходило на его глазах.

В палате наступила какая-то вязкая, тяжелая, совершенно опасная тишина. Военный министр Марилии выглядел очень бледным, огромным усилием воли он пытался не взорваться.

— Я могу сделать все, что вы так неосмотрительно предложили, лера Тубертон, — еле сдерживая бешенство, холодно процедил он. — И даже больше.

Некоторое время он рассматривал меня с таким выражением, словно не понимал, как из бледной запуганной мышки появилась эта ядовитая жалящая змея.