Собственность миллиардера

На этом все? У него больше не имелось ко мне неуместных вопросов?

Я хмыкнула.

Брюнет вдруг повернул голову в мою сторону, словно я произнесла эту мысль вслух. Но я уверена, что держала свой рот закрытым. Герман сверлил меня прищуренным взглядом какое-то время. С огромным трудом я сумела выдержать бесшумную пытку, прежде чем он, наконец, отвлекся на дорогу.

— Ты должна держать меня в курсе, если что-то пойдет не так, — отрезал Ермолов, сворачивая в больничный гараж.

Мое сердце почти выпрыгивало из груди.

Почему я так легко позволила ему овладеть собой?

— Мы приехали, — подытожил Ермолов, паркуя автомобиль.

— Спасибо, Герман Давидович, — поблагодарила, все еще краснея.

— Всегда пожалуйста.

Толкнув от себя дверцу, я вышла из машины. Заметив, что босс сделал то же самое, послала ему вопросительный взгляд.

— Вам не обязательно идти со мной.

Я действительно не хотела, чтобы он становился свидетелем того хаоса, который в очередной раз учинил мой отец. Я не хотела, чтобы Герман видел моего пьяного и жалкого отца, способного под воздействием градуса нагрубить даже миллиардеру, абсолютно не задумываясь о возможных последствиях.

— Я настаиваю, — парировал Ермолов.

Господи, пожалуйста.

Разве он не понимает, что я уже готова сгореть от стыда?

— Там, наверное, творится полный кавардак… — я не унималась, надеясь, что Герман передумает, сядет в машину и сейчас же вернется в лофт.

— Лера, я отвез тебя сюда и намерен позаботиться о том, чтобы ты благополучно добралась до дома. Вместе со мной, — произнес он таким решительным тоном, что у меня немедленно пропала необходимость вести спор дальше.

Я кивнула со вздохом.

По пути в приемное отделение я не могла не задаться вопросом: как Герман разузнал о моем отце во время телефонного разговора? Безусловно, он был напористым человеком, но обычно больницы выдавали подробную информацию только ближайшим родственникам.

Конечно, если Герман не надавил своим статусом, заставив сотрудника, с которым беседовал, нарушить протокол…

Терять мне было нечего, и я поинтересовалась у Ермолова напрямую.

В ответ он глянул на меня с усмешкой на губах.

— Возможно, мне пришлось сказать, что я твой муж, — признался мужчина.

Я застыла с отвисшей челюстью перед дверью, ведущей в приемное отделение, которую Герман держал для меня открытой.

— Не тормози, Лера, — он закатил глаза.

— Зачем же вы солгали? — заворчала я, двинувшись в сторону регистрационной стойки.

Герман тут же нагнал меня.

— Поговорим об этом позже, женушка.

Подмигнув мне, босс обворожительно улыбнулся дежурной сестре и самым любвеобильным голосом поинтересовался:

— Где мы можем найти Мелентьева Александра Сергеевича?

Женщина-немного-за-тридцать расправила плечи, выставив грудь вперед.

— Кем вы ему приходитесь, мужчина? — она намеренно исключила из внимания мое присутствие, уставившись на Германа.

Боже…

— Я его дочь, — вмешалась я, чуть закатив глаза при виде того, как Ермолов действовал на женщин.

Медсестра буквально истекала слюной, пожирая его взглядом.

Наконец, она удостоила меня чести, ответив: 

— Мелентьев в двадцать девятой палате.

ГЛАВА 11

Мой отец не был святым.

Я повторяла это снова и снова, не рассчитывая на особый подарок судьбы и то, что вздохну с облегчением, когда увижу его невредимым, когда услышу, что единственное, в чем он был виновен — вождение в нетрезвом состоянии.

— Идем, — Герман положил руку мне на поясницу, когда мы шли по больничному коридору через приемный покой.

— Почему бы вам не уйти? — не унималась я, стряхивая с себя его ладонь.

— Почему ты прогоняешь меня? — наклонился к моему уху и шепнул. Он убрал пальцы со спины, но только чтобы обхватить пальцами мой локоть, словно я какая-то беглая преступница. — Упрямая девчонка.

— Потому что это не ваши проблемы, Герман Давидович. И я не думаю, что вы жаждете окунуться с головой в мои заботы, — возразила я, ускорив шаг.

— Я хочу помочь.

— Вы уже помогли. И я благодарна вам. Искренне. Я…

У меня подкосились ноги, когда по всему коридору прокатился озлобленный голос моего отца. Он кричал на кого-то.

— Черт возьми, — простонала я, сорвавшись на бег.

— Проваливай нахрен со своими пилюлями, тупая корова! Убирайся, я сказал! Оставь меня в покое, что б тебя! — папа свирепо орал на медсестру, пытавшуюся поправить манжету для измерения кровяного давления на его руке.

Полицейский, стоявший у его койки, уже был готов накинуться на отца и усмирить при помощи физической расправы. Я едва успела втиснуться между ними, мягко оттолкнув медсестру в сторону прежде, чем мой непутевый родитель причинил бы ей боль.

— Папа! — с упреком рявкнула на него.

Он повернул голову на звук моего рыкающего голоса. Затуманенным взглядом некоторое время пытался найти мои глаза.

— Что ты творишь? — приблизилась к его лицу и тут же пошатнулась, поскольку от него разило за версту. — Господи, — я сморщила нос, делая шаг назад.

Блеск металла привлек мой взор — отца приковали наручниками к койке.

— Лерааа, Лерочка моя, дочурочка, — мгновенно сменив яростный оскал на широкую улыбку, проворковал он.