Сочинения в четырех томах. Том 1

— Если болен, советую быстро поправиться. Только что звонил Виктор, и я ему прямо сказал, что он может загубить Панциря, если будет его придерживать.

— И что он тебе на это ответил?

— Ответил, что можно не пускать лошадь в шенкеля, вреда не будет. Тут я ему все и выложил, все, что ты мне говорил, слово в слово. Что если мы сделаем ставку на выигрыш, ты вывернешься наизнанку, чтобы нам помочь. — Жизнерадостный голос Гарольда едва не разрывал телефонную мембрану. — И знаешь, что сказал Виктор? Он сказал: «Передай этому чертову праведнику, что этого-то я от него и жду».

— Неужели?

— Вот именно, — проревел Гарольд. — Он передумал. Так что, если хочешь выиграть на Панцире скачки — давай. Советую выложиться.

— Но Панцирь не…

— Послушай, черт бы тебя побрал, ты хочешь участвовать в скачках или нет?

— Хочу.

— Тогда увидимся в Аскоте. — И он швырнул трубку, давая мне понять, что я неблагодарная свинья и даже не отреагировал должным образом на то, как он обработал Виктора. Я сильно подозревал, что он пообещал Виктору первый приз, а я, между тем, был совершенно не в форме.

В Аскоте я первым делом нашел старшего конюха Гарольда — он обычно сопровождал лошадей в дороге и, как всегда, приехал на скачки вместе с ним — и спросил его о самочувствии Панциря.

— Взбрыкивает, бьет задом, может сбросить седока в любой момент.

— А Рассвет?

— Смирен, как старая корова.

— На кого делают ставки?

— На обоих понемножку. Надо же на кого-то ставить, так почему бы и не на этих? — ответил он, искоса взглянув на меня умными, цепкими глазами.

— Да, вы правы, — бросил я вскользь. — На кого-то надо ставить… Но знаете, как иногда бывает… публика осведомлена о шансах лошади на выигрыш лучше тренера.

— Что ж, бывает и такое, — пожал плечами конюх, ухмыльнувшись. — Но сегодня — не тот случай. Поставили на обоих понемножку — и все дела. Не недельный заработок, нет. Так, мелочь, на пиве, небось, сэкономили.

— Спасибо, — сказал я и, кивнув на прощанье, направился в весовую. Разговор с конюхом не развеял моей тревоги, но и не усугубил ее. Я знал, что, если у лошади нет шансов выиграть, зрители не поставят на нее и пивных денег.

Раз поставили — значит, ноги у лошадей целы, желудки работают исправно, настроение сносное. Больше я и не надеялся узнать.

На зеленой лужайке перед входом в весовую я увидел одинокую фигуру Виктора Бриггса. На нем была неизменная широкополая шляпа, плотного сукна темно-синее пальто на все времена года и черные кожаные перчатки, которые он носил не снимая. Лицо его было, как всегда, непроницаемо. Не заметить меня он не мог, и от него, конечно, не ускользнуло, что я замялся в нерешительности, раздумывая, могу ли молча пройти мимо.

— Доброе утро, мистер Бриггс, — сказал я, решив, что все-таки лучше поздороваться.

— Здравствуйте, — резко ответил он, давая понять, что не желает вступать в разговор. После недолгих колебаний я шагнул к двери в весовую.

— Посмотрим, как вы будете выворачиваться наизнанку, — бросил он мне вслед.

Я остановился и повернулся к нему. Лицо его было по-прежнему бесстрастно, взгляд — холоден и тверд.

— Посмотрим, — только и сказал я и, с трудом проглотив застрявший в горле комок, прошел в весовую, проклиная день, когда дал это дурацкое высокопарное обещание.

Раздевалка встретила меня разноголосым гулом: кто-то рассказывал анекдот о двух статуях, Стив Миллейс сгибал и разгибал заживающую руку, жалуясь, что врач не допускает его к скачкам, кто-то делился свежими сплетнями о том, что в правилах проведения скачек готовится крупный переворот. Переодеваясь, я умудрялся слушать всех одновременно.

— Я ему сказал, посмотрите, все движения восстановились, это нечестно…

— А правда, что «Жокей-клуб» созывает новую комиссию?..

— Посмотри, я уже могу делать рукой круговые движения. Ну как, что скажешь?

— Комиссия собирается назначить платных распорядителей, как вам это нравится?

— Я могу справиться с любой лошадью, я ему так и сказал, но этот тип и слушать не стал.

— Платить старшему распорядителю жалованье — это уж слишком.

— Ты не знаешь, сколько обычно срастается ключица?

— Я слышал, что лорд Уайт дал свое согласие…

До меня донеслись слова сплетника:

— А Айвора ден Релгана, похоже, назначают председателем…

— Что вы сказали? — переспросил я, повернувшись к нему.

— Не знаю, правда ли это… один журналист, который ведет колонку светской хроники, сказал мне, что ден Релгана уполномочили создать комиссию по выбору платных распорядителей.

— Да, — сказал я, нахмурившись, — вот уж не ожидал, что Айвор ден Релган заберет такую власть. Странно, правда?

— Сам не могу понять, в чем дело, — ответил он, пожав плечами.

В течение дня сплетня победоносным маршем прошествовала по «Жокей-клубу»; одно за другим недоуменно вытягивались лица, новость возмутила всех без исключения.

Только одну группу людей, впрочем, не слишком удачно подобранную, казалось, не задела волна всеобщего негодования, и сейчас к ней были прикованы взгляды остальных.

Лорд Уайт. Леди Уайт. Айвор ден Релган. Дана ден Релган.